Чингиз Абдуллаев - Разорванный август

– Они мечтают об этом уже почти пятьдесят лет, – заметил Крючков, – хотя мы никогда еще не были в таком положении, как сейчас.

– В окружении Михаила Сергеевича есть люди, которых нельзя было и на пушечный выстрел подпускать к вершинам власти, – убежденно произнес Шебаршин.

– Об этом я ему много раз говорил, – вздохнул Крючков. – Сейчас все понимают, насколько некомпетентно, если не сказать больше, работал Шеварднадзе, какой вред принесла партии и государству деятельность Александра Николаевича Яковлева. Но Горбачев упрямо со мной не соглашается. Я и так уже решился выступить на закрытом заседании Верховного Совета, рассказав о том, что в других кабинетах всерьез рассматривают возможность распада нашей страны. Но они посчитали меня перестраховщиком. Я же не имею права указывать источники своей информации.

– Вы должны еще раз переговорить с Михаилом Сергеевичем, – предложил Шебаршин, – он обязательно вас послушает. Нужно, чтобы он более ясно представлял себе сегодняшнюю ситуацию.

– Я ему обо всем докладывал, все сообщения Циклопа были у него на столе. Он не хочет верить, говорит о «новом мышлении». Хотя наши оппоненты не торопятся идти нам навстречу. Кроме слов, мы пока ничего не видим, одни только пустые обещания. Мы и так уже сдали все, что могли сдать. – Крючков с удивлением обнаружил, что произнес подобную фразу, пусть и в разговоре с человеком, которому он абсолютно доверял. Шебаршин пришел в разведку КГБ раньше самого Крючкова, еще в тысяча девятьсот шестьдесят втором году. И с тех пор почти тридцать лет работал в разведке, пройдя путь до руководителя всей разведки – КГБ СССР. Причем последние двадцать пять лет работал под непосредственным руководством самого Крючкова, который и выдвинул его на свое место в Первое главное управление и сделал своим заместителем. Однако Крючков никогда не позволял себе какие-либо «лирические отступления» во время обсуждений посланий агентов и впервые в жизни произнес нечто личное.

Шебаршин несколько удивленно посмотрел на своего шефа, а Крючков продолжал:

– Этот Союзный договор, который будут подписывать двадцатого августа, превратит нашу страну в рыхлую конфедерацию, которая, рано или поздно, распадется. – Он достал из папки, лежавшей слева от него, лист бумаги и протянул его своему заместителю.

Это был подробный анализ ситуации, который был сделан аналитической службой. В случае подписания подобного договора Союз переставал быть единым и монолитным государством, а его функции почти полностью переходили к союзным республикам. При этом особо отмечалось, что создание российского КГБ и российского Министерства обороны окончательно разрушит единую систему органов безопасности и приведет к полной дезорганизации Министерства обороны. Не исключалась и возможность введения узаконенных запретов гражданам России принимать участие в конфликтах на территориях других республик, что означало фактический развал армии. Шебаршин дочитал этот документ и, вернув его Крючкову, спросил:

– Владимир Александрович, вы покажете его Горбачеву?

– А ты как считаешь? – неожиданно оживился Крючков.

– Думаю, что нужно показать.

– Конечно, покажу. Сейчас не хочу его беспокоить перед поездкой в Лондон на встречу с «семеркой». А вот когда вернется, обязательно зайду к нему и покажу этот документ. Заодно расскажу и про последнее сообщение Циклопа, – пообещал Крючков.

Когда Шебаршин ушел, он долго сидел за столом, словно раздумывая и решая, как ему поступить. Затем снова достал из папки справку, подготовленную аналитической службой, и снова начал читать, будто пытался найти нечто, ускользнувшее от его внимания. Потом поднял трубку и набрал номер начальника девятого управления КГБ СССР генерала Плеханова.

– Юрий Сергеевич, зайди ко мне, – попросил он.

Юрий Сергеевич Плеханов был начальником Службы охраны КГБ СССР. На работу он пришел вместе с Андроповым и Крючковым. Сначала работал референтом в ЦК, а с шестьдесят пятого по шестьдесят седьмой – секретарем ЦК. Затем перешел в КГБ вместе со своим патроном, где в течение трех лет был старшим офицером приемной председателя КГБ СССР. А потом переведен начальником отдела, где и проработал до восемьдесят третьего года. В 1983 году его назначили начальником девятого управления. В прошлом году ему исполнилось шестьдесят, но Крючков не торопился отправлять генерала на пенсию, считая его одним из самых доверенных своих сотрудников.