Антон Леонтьев - Ночь всех святых

Машинально женщина взглянула на публику в зале и снова увидела седовласого субъекта в черном костюме. Тот буквально впился взором в приятеля Егора. И при этом, казалось, что-то шептал. Его пальцы ритмично двигались, теребя старинный перстень на пальце.

– Значит, вы не знаете, в каком именно часу закончили играть? – спросил между тем прокурор торжествующе. – Но при этом утверждаете, что Егор Антонович провел у вас всю ночь? А ведь подсудимый мог покинуть вашу, как вы выражаетесь, московскую берлогу, совершить убийство, а потом снова вернуться к вам! Вы сами признались, что на какое-то время он исчезал из поля вашего зрения, но не можете сказать, как долго он отсутствовал. И даже не знаете, оставался ли он в то время в квартире или нет. Потому что вы были заняты… этим самым… ну, как его…

Прокурор наморщил лоб, вспоминая название компьютерной игры. И вдруг свидетель, до того опустивший голову, резко вскинул ее. Причем так неожиданно, что все вздрогнули. Сверкнули стекла его очков.

– Я хочу… хочу сделать заявление! – выдавил он из себя странным, свистящим голосом. – Вернее, признание!

Прокурор в изумлении посмотрел на него, потом на судью и присяжных и попытался свернуть допрос свидетеля. Но Альберт Георгиевич тотчас заявил протест и потребовал дослушать свидетеля. Судья удовлетворил его ходатайство.

Светлана случайно опять взглянула в зал – и человек в черном костюме снова приковал ее внимание. Его лицо покраснело, на лбу выступил пот. Он все сильнее теребил перстень, все быстрее и быстрее шевелил губами. Его поведение помощнице адвоката крайне не понравилось.

– Я… я должен… Я просто обязан сделать признание! – заявил юноша и вытянул руку в сторону Егора, испуганно вжавшегося в стул. – Потому что я не могу жить с этим! Потому что вы судите не того, кто действительно заслуживает кары!

Прокурор снова попытался вмешаться, однако судья призвал его к порядку и спросил у свидетеля, что он имеет в виду.

– Тех женщин… шлюх… убивал не Егор! Их убивал я! Вы слышите? Я! – выкрикнул молодой человек.

По залу пронесся гомон. Судья застучал молоточком.

– Гм, разрешите усомниться в правдивости ваших слов, – ожил ошарашенный прокурор. – А кстати, почему вы сделали это?

– Потому что он спал с ними, – ответил, краснея, свидетель. – А Егор… Егор принадлежит только мне! Потому что я люблю его многие годы и не хочу ни с кем делить!

Зал снова зашумел. Еще бы, такой неожиданный поворот, казалось бы, в совершенно ясном судебном процессе!

Прокурор вздохнул, явно желая задать какой-то коварный вопрос, но так и не смог выдохнуть. Замер с лицом, быстро наливающимся кровью, а затем рухнул на пол. Возникла паника. Судья тотчас объявил перерыв в заседании.

Не зная отчего, Светлана вновь посмотрела на типа в черном костюме. Тот сидел с торжествующей улыбкой, откинувшись на спинку скамьи. И незаметно обменялся взглядами с Альбертом Георгиевичем.

– Вы его знаете? – шепнула Светлана шефу. Тот удивленно пожал плечами:

– Кого ты имеешь в виду?

– Ну, вон того мужчину, в черном костюме, с седыми волосами… – Она протянула руку, чтобы указать на субъекта, сидевшего среди публики, но тот уже исчез.

Заседание возобновили по настойчивому требованию защиты. Правда, прокурора с инсультом отвезли в институт Склифосовского, однако с учетом небывалого, сенсационного заявления свидетеля, перешедшего в разряд подозреваемых, место обвинителя заняла его помощница.

В отличие от своего говорливого шефа, она была пугливой, еще не поднаторевшей в публичных выступлениях, и обладала отвратительной реакцией. Расправиться с ней Юргенсу не стоило труда.

В зале опять возник тот самый человек в черном костюме. И Светлана заметила – он легонько кивнул Альберту Георгиевичу. Что ж такое? Почему шеф отрицает знакомство с седовласым?

А тем временем приятель Егора давал показания. Он подробно описал четыре убийства, а также затронул три других. Причем знал такие детали, которые широкой общественности известны не были. А это могло означать одно: именно он и был маньяком-каннибалом.

Вскоре все завершилось. Желтые издания раструбили сенсацию, быстро сделав из Егора Верещагина героя, а из влюбленного в него приятеля – монстра-женофоба. Тому не суждено было предстать перед судом: он покончил с собой, оказавшись в «Матросской тишине».

Обвинения с Егора была сняты, он тотчас стал желанным гостем всех тусовок, ему поступили десятки предложений от различного рода ток-шоу. Однако под давлением всемогущего отца Егор отказался от роли публичной личности и отбыл за границу в неизвестном направлении – привести в порядок нервы и отдохнуть.