Дик Фрэнсис - Твердая рука

Между прицепом и машиной стоял какой-то здоровенный тип. Он вцепится в Чико левой рукой, и тот умоляюще поглядел на меня. Нападавший постарался его удержать, и голова Чико свесилась вперед.

В правой руке мужчина держал маленькую, грушевидную черную дубинку.

Его напарник спустился с подножки кабины «Лендровера».

Я без труда узнал их. В последний раз я видел их из окна шатра гадалки, не предсказавшей мне ничего хорошего.

— Залезай сюда, парень, — скомандовал мне державший Чико. — Заходи справа. Тихо и по-быстрому. А не то я еще разок-другой стукну твоего дружка. Прямо по башке.

Чико прижали к багажнику. Он повернул голову и что-то пробормотал.

Здоровенный тип поднял дубинку и выкрикнул с сильным шотландским акцентом:

— Полезай в прицеп. Направо и вглубь.

Я вскипел от ярости, обошел свою машину и денник. Открыл дверь справа, как он и сказал. Влез. Его напарник держался на расстоянии. Кроме нас, на автостоянке не было ни души.

Я обнаружил, что по-прежнему держу ключи от машины, и, не думая, вновь положил их себе в карман. Ключи, носовой платок, деньги, а в левом кармане только незаряженная батарейка. Никакого оружия. Я вспомнил про нож в носке и решил, что у Никласа Эша есть чему поучиться.

Человек, державший Чико, приблизился к прицепу и полувтащил-полувнес Чико в левый отсек.

— Начнешь шуметь, парень, — предупредил он меня, — и я от твоего дружка мокрого места не оставлю. По глазам, парень, и по носу. А попробуешь дернуться, мы его так исполосуем, что он навсегда заткнется. Понял?

Я подумал о Мэсоне в Танбридж-Уэллсе. Слабоумном и слепом.

И промолчал.

— Я поеду с твоим дружком, — сказал он. — Запомни это.

Его напарник закрыл верх прицепа, и солнце исчезло, уступив место полной тьме. У многих передвижных денников крыша открывается легко, а у этого нет.

Я оцепенел.

Мотор «Лендровера» завели, и машина двинулась юзом по узкой дорожке.

Одного толчка при выезде было достаточно, чтобы меня встряхнуло и я чуть не свалился. Я понял, что лучше сесть.

Прицеп соорудили так, чтобы он смог выдержать вес и удары лошадиных копыт.

Я беспомощно сидел на полу, среди комьев грязи и навоза. В голову мне лезли страшные мысли.

После столь непредсказуемого путешествия я согласился поехать с Лукасом и, как последний идиот, на целый день оставил машину на всеобщем обозрении. Они могли схватить меня в Жокейском Клубе. Или вчера, или сегодня утром. Вчера, подумал я, стоянка была забита машинами, а я оставил «Шимитар» на улице и взял талон.

Я не поехал к себе домой. Я не стал возвращаться в Эйнсфорд. Я не был в «Кавендише». Я не был ни в одном привычном для меня месте. В конце концов я решил отправиться в Жокейский Клуб.

Я сидел, проклинал себя и думал о Треворе Динсгейте.

Поездка заняла без малого час — было мучительно душно и постоянно трясло на поворотах. Я старался не загадывать, чем это кончится. Вскоре мне удалось услышать Чико через перегородку, но я не разобрал ни слова. Шотландец что-то отвечал ему грубым, невыразительным голосом и рокотал, как гром.

Два наемника из Глазго. Джекси рассказал мне о них. Первый, карауливший Чико, несомненно, был профи. Не запутанный заказчиком бездумный, заурядный исполнитель, а крепкий, напористый, быстро соображающий убийца. Что гораздо хуже.

Внезапно тряска прекратилась, и до меня донеслось какое-то лязганье. Я догадался, что денник разъединили с «Лендровером». В наступившей тишине я услышал голос Чико.

— Что случилось? — дрожа от волнения, спросил он.

— Скоро узнаешь, приятель.

— Где Сид?

— Успокойся, парень.

Удара не последовало, но Чико притих. Дверцы распахнулись. Я полностью осознал, что сейчас среда, половина седьмого и уже начинает смеркаться.

— Вылезай, — скомандовали мне.

Я поднялся на ноги. Шотландец стоял передо мной и держал наготове вилы, указывая мне путь их острыми зубцами. Я выглянул и увидел, куда нас привезли.

Отсоединенный от «Лендровера» прицеп стоял в помещении, а само это помещение было залом для верховой езды на ферме Питера Раммилиза.

Стены из деревянных панелей. Окна на крыше распахнуты из-за жары. И снаружи ничего не разглядишь.

— Вылезай, — повторил он и взмахнул вилами.

— Делай, что он сказал, парень, — грозно проговорил охранник Чико.

— И давай по-быстрому.

Я безропотно подчинился.

Выбрался из прицепа и прошелся по мягкой золотой стружке.

— Сюда, — он опять поднял вилы. — К стенке. — Его голос звучал грубее, а акцент был сильнее, чем у караулившего Чико. Да ничего другого я от этого бугая и не ждал.