Юрий Михайлик - Ошибочная версия

Об этом было сообщено в соответствующие органы.

Что сказал Ковалев? “Мы с ним никогда не говорили о таких вещах”. Не сказано ничего. И все сказано. Если Григорий Михайлович — канал… Жалейка ездил в Ташкент несколько раз в году. И золото — куда какой повод для убийства! Этот вариант был просчитан утром. И вот первое отдаленное, косвенное его подтверждение. Пора идти дальше.

— Михаил Александрович, мы знаем, что человека, который “засвечен”, обратно в золотой бизнес не берут. Но, может быть, Жалейка советовался с вами, рассказывал что-нибудь?

Ковалев посмотрел откровенно, грустно улыбнулся:

— Нет, он мне никогда ничего не рассказывал, сам я не спрашивал, а по догадкам говорить о таких делах смешно. Так что вряд ли я могу быть вам полезен. Ищите сами.

Выборный даже удивился легкости, с которой Ковалев принял разговор. Все-таки расчет оказался верным — не зря Михаил Александрович пришел в милицию.

— Не могу поверить, чтобы вы с вашим прошлым и при вашей дружбе с Жалейкой, а как вы понимаете, мы проверили степень ваших взаимоотношений, все же никогда не касались в своих разговорах занятий Григория Михайловича. Что-то вы ему все же советовали.

Ковалев оставался все так же грустен и спокоен. И только движения пальцев, чуть поглаживающих красное сукно стола, выдавали работу, которая шла в его мозгу. Ковалев тоже все время считал варианты.

Ему было крайне важно знать, что же установила милиция. Если Григорий Михайлович арестован, один разговор. А если нет, а если опасения Гриши оказались верными?

— Что я мог ему говорить? Он со мной не делился. Я, конечно, советовал ему бросить это занятие, не иметь дело с этими бандитами, но что ему мои советы? Принять такой совет, значит, раскрыть себя. А он не мог и не хотел этого. Да и я не собирался настаивать. Он взрослый человек, он уже старый человек, а я не Христос… Какой же я советчик? Мы и дружить-то старались потихонечку, встречались пореже.

Вот еще одно подтверждение. “Встречались пореже” — чтобы не вызывать подозрений. Ковалев все время отпускает такие поводки. Вроде бы ничего не сказано.

— А почему вы думали, что он имел дело с гангстерами?

— Не ловите меня, Сергей Сергеевич! Я к этому делу отношения не имею, да и вы сами так думаете. Вряд ли бы вы пришли ко мне с таким разговором, если бы считали иначе. Людей, с которыми Гриша работал, я не знаю. Я не спрашивал, он мне не говорил. Я старый человек, свое уже и отгулял, и отсидел. Сам в такую компанию уже не пойду, да и, как вы верно заметили, никто меня и не взял бы. Болтать просто так, наводить тень на плетень не хочу, сажать кого-то в тюрьму желания не имею — там очень несладко. Как видите: нечего мне вам сказать.

— Напротив. Самое главное скажите. Почему вы, именно вы пришли с женой Жалейки к нам? Что означает этот ход? Откуда уверенность, что Жалейка имел дело с гангстерами? Основания?

— Гриша очень опасался. Я это чувствовал.

— Кого опасался?

— Не знаю. Действительно не знаю.

— Он говорил вам об этом?

— Только вскользь и однажды.

— Когда?

— Перед этим отъездом… Я знал, что ему берет билет один проводник. Он всегда брал ему билеты. Гриша назвал его как-то “Валет”. Он ездил с ним, в его вагоне. И в этот раз Гриша сказал: когда проводник отдавал билет, у него было ощущение, что он кому-то его показывает, наводит. И Валет сказал, что в этот раз не едет, перевели на другой маршрут.

— Валет был из группы?

— Не знаю. Этого я не знаю. Но Гриша опасался и раньше не столько вас, сколько своих.

— Теперь ясно. Когда стало известно, что Жалейка в Ташкент не прибыл, вы посчитали: если он арестован, если Валет его показывал милиции, то неплохо бы вам засвидетельствовать свою непричастность. И прийти в милицию с женой Жалейки. А если это результат деятельности его компаньонов, то и в этом случае тень падает на вас. Все же ваши отношения с Жалейкой секрет небольшой, жена его раскроет в первые же минуты. Попытка остаться в стороне только навлечет на вас подозрения. Так?

— В общем так.

— А если Жалейка просто решил исчезнуть?

Ковалев покачал головой:

— В это я не верю. Он другой человек, он очень привязан к дому, к жене. Просто сбежать он не мог.

— Ну а если заболел в дороге, а вы своим визитом наводите нас на подозрения?

— Мы подождали два дня. Больше ждать смысла не было. У него в бумажнике на этот случай всегда был домашний адрес — сообщили бы, случись что.

— Понятно. Но вернемся к нашим фарцовщиками. Если я не ошибаюсь, в этом деле и раньше манеры не отличались особой деликатностью или рыцарским благородством. В чем же разница?