Сергей Лукницкий - Выход из Windows

- Да что с вами, Евдокия Григорьевна? - быстро подойдя кней, спросила Серафимова, но с другой стороны от Эминой тут же подлетела ее дочь и подхватила ее под локоть.

- Она не в себе, не в себе, это бывает, сейчас все будет хорошо, мы уже привыкли, - затараторила раскосая дочь, оттаскивая мать от следователя.

Старая женщина выдернула локоть и дернулась в сторону покойника. В этот момент конвейер тронулся, и гроб поплыл в распахнувшиеся створки. Серафимова увидела, как там, в жерле крематория, полыхнул огонь. Но Евдокия Григорьевна добежала до гроба, оттолкнув по пути служащего, обогнала плывущего в небытие Финка и упала на его ноги прямо на конвейер.

Никто не понял, чего хотела Эмина и что, собственно, она имела в виду. Служащий "сорвал стоп-кран", и конвейер со скрежетом затормозил.

- Ну, что еще? Гражданочка! - недовольно закричал он. - Не валяйте дурака.

Серафимова одним прыжком подскочила к Евдокии Григорьевне.

- Что?

- Вот тут, - задыхаясь, просипела та, - вот.

Она пыталась сдвинуть крышку с гроба, Серафимова поняла ее намерение и взглядом попросила Братченко помочь. Не успел тот отодвинуть крышку, как Евдокия Григорьевна ухватилась за ноги Финка и потащила их на себя.

- В конце-то концов! - взмолилась Серафимова. - Помогите же кто-нибудь, женщине плохо!

- Нет, нет, - запричитала старушка плача, но ее уже оторвали от конечностей мертвого Финка и пытались всем скопом подтолкнуть к выходу.

- Мама, замолчи! - громко требовала дочь Эминой и лезла закрыть ей ладонью рот.

Конвейер снова заработал, но Евдокия Григорьевна, собрав все свои силы, обернулась и крикнула:

- Это не его ботинки!

Возникла пауза. Серафимова было ринулась к стоп-крану, но дорогу ей преградил служащий крематория.

- Что это за безобразие? Вы следующего покойника задерживаете! Нашли тоже, с кем ботинки перепутать!

- Мальчик, отойди! - прошипела следователь, потянувшись за пистолетом, когда увидела, что гроб практически вплотную подъехал к дверям, ведущим в геенну огненную.

- Витя, живо! - скомандовала она, когда конвейер снова остановился. Тот понял, что от него требовалось, и, сняв крышку гроба, быстро разул покойника.

КАТЯ

Когда ехали на кладбище, Серафимова сидела и вспоминала, как однажды на курорте в Болгарии она наблюдала ночной танец на углях: молодой мужчина голыми пятками танцевал, ходил, прыгал на красных углях, то и дело вспыхивающих от движений его ног, похожих на вулканическую лаву. Только на повороте к воротам кладбища Серафимова, едущая в машине Братченко, заметила черную бронированную машину, следующую прямиком за ними.

- Кто это?

- Чужие, - ответил Братченко.

Процессия подъехала к крашеным зеленым воротам Немецкого кладбища. На миг выглянуло солнце, дохнуло теплом и прелой прошлогодней листвой, затем снова воцарился мрак. Могильщики подкатили тележку к торцовой дверце автобуса, но узнав, что гроба не будет, побрели обратно в сторожку при административном здании.

Кладбище внутри темное. Серафимову и Братченко увлек ручеек людей, но где-то за оградой хлопнули дверцы длинного "БМВ". За высоченными кленами небо и улица совершенно не просматриваются. Деревья с черными стволами медленно качаются над тесными могилами.

Серафимова все-таки развернулась и вернулась к воротам. С другой их стороны, еще на светлой стороне, стоит Катя. Девушка невелика ростом, на ней темно-синее короткое платье и черные чулки. Челка свисает со лба, загораживая правую половину лица. Серафимова узнала ее по какимто мелким штрихам, но маленькому отрезку подбородка, по изгибу тела и движениям.

Они приблизились друг к другу. От машины отделился водитель-телохранитель, стоявший прислонившись к капоту. Катя подала ему знак не подходить и не вмешиваться. У нее в руках белые тюльпаны. Огромные белые тюльпаны.

- Вы Катя?

Она наклонила голову. За спиной Серафимовой, тоже на почтительном расстоянии, остановился Братченко.

- Хотите пройти со всеми?

- Нет, я подожду.

- Мне очень нужно с вами поговорить.

- Хорошо. Но только без протоколов. И недолго. Мне нельзя простужаться.

Серафимова пыталась встать так, чтобы заглянуть иод челку девушки. Это же невозможно - разговаривать с человеком, когда у него челка в пол-лица, словно карнавальная маска. Как будто человек только наполовину из-за стены показался.

И не прорваться, не пробиться сквозь эту стену.

- Где вам удобнее? - вежливо спросила девушка. На вид ей лет двадцать. Невысокая, ширококостная, словом - все при ней. Такие фигурки нравятся мужчинам.