Ли Ванс - Расплата

— Я вернулась, — говорит Катя.

— Все нормально?

— Сейчас не важно, как я себя чувствую, — кратко отвечает она. — Что ты делаешь на Лонг-Айленде?

— У меня появилась ниточка к Андрею.

— Питер, послушай меня. Я хочу, чтобы ты поехал домой.

— Это даже не обсуждается.

— Не спорь со мной, — просит Катя. — Не надо было мне впутывать тебя. Я повела себя, как трусиха. Надо было самой встретиться с Уильямом лицом к лицу.

— Я рад, что ты этого не сделала. Потому что если бы Уильям или Эрл обидели тебя, мне пришлось бы что-то со всем этим делать и это сорвало бы все мои планы.

— Это ты так шутишь?

— Никоим образом.

В моем поле зрения показывается черно-бурая лисица, она неспешно бежит вдоль обочины, держа что-то в зубах. Я резко поворачиваю руль влево, чтобы дать ей побольше места.

— Питер… — Катя вздыхает. — Можешь мне поверить. Не стоит тебе волноваться, что меня обидит Уильям или кто-то из его сотрудников.

— Но я волнуюсь. Никто не поверит, что ты не участвовала в махинациях, если только ты не поднимешь тревогу. Ты должна нанять юриста и уведомить инспекторов. Скажи им, что наверняка тебе ничего не известно, но из-за того, что ты узнала, ты оказалась замешана в эту историю.

— Все не так просто.

— Все именно просто, — настаиваю я. — Ты несешь ответственность только за себя.

— А как же Андрей?

— Ты ничем ему не поможешь. Будет неправильно, если ты подставишь под удар себя.

— Ты действительно в это веришь?

Ее вопрос повисает в воздухе. Я не знаю, во что я сейчас верю.

— Я думаю, так или иначе все откроется, — говорю я, стараясь избежать прямого ответа. — Главное, уцелеешь ли ты.

— А как же Андрей? — Она не собирается отпускать меня с крючка.

— Лучшее, что ты можешь для него сделать, — быть рядом с ним и помочь ему склеить все заново.

— Но что, если глава нашей компании прав? Что, если Уильяму удастся возместить потери без того, чтобы инспектора или кто-то еще догадался о случившемся?

— Катя, неужели ты не понимаешь? У Терндейла на карту поставлено все — его компания, его богатство, его репутация и его свобода. Это жест отчаяния: я бы ожидал от него в такой ситуации чего угодно. Ты должна обезопасить себя.

— Я тебе уже сказала, — возражает она, — он никогда не обидел бы меня.

— Да что ты из меня идиота делаешь? — Я не понимаю ее уверенности. — Он ведь прослушивает твою голосовую почту. Он…

В зеркале заднего вида появляются фары. Сзади меня пристроился полицейский.

— Не вешай трубку, — прошу я.

Полицейская машина следует за мной, а я медленно еду через пустой центральный район Бриджгемптона, пытаясь двигаться не слишком быстро и не слишком медленно. Пульс у меня как минимум сто шестьдесят ударов в минуту, и я практически не чувствую руля. На перекрестке полицейский поворачивает направо, и я облегченно выпускаю воздух из легких.

— Катя?

— Да, я слушаю. Что там у тебя стряслось?

— Ничего. — Я вытираю лоб рукавом пальто.

— Зачем ты поехал к моей матери?

— Не пытайся сменить тему.

— Не знала, что меняю.

Я на секунду замолкаю, не понимая ее. Сквозь снегопад неясно вырисовывается знак, сообщающий, что аэропорт Истгемптона находится в нескольких километрах дальше по дороге, слева.

— Просто скажи мне, — просит Катя.

— О’кей. — Я как можно короче рассказываю ей о люксембургском банке. — Я пришел к твоей матери, чтобы спросить ее, не знает ли она кого-нибудь, к кому можно было отнести вопрос системы безопасности о bon papa . Она ответила отрицательно, но потом я выяснил, что этого человека звали Фредерик фон Штерн. Ты о нем слышала?

— Моя мама была его студенткой, когда училась в университете, — отвечает Катя с непонятной интонацией. — Он был ее наставником. Как ты это выяснил?

Я рассказываю ей о картине и о таланте мистера Розье к разгадыванию загадок.

— Только я так и не понял, почему твоя мать соврала мне.

— Я же тебе о ней много лет рассказываю. Почему она все время врет?

Чтобы скрыть имя отца Кати и Андрея.

— Ты же не предполагаешь, что фон Штерн на самом деле…

— Нет, конечно. — Катя невесело смеется. — То немногое, что мама сообщила нам об отце, правда. Он был американцем, они познакомились, когда она была студенткой в Восточном Берлине и училась в группе фон Штерна. Подумай, ты ведь так близок к разгадке.

Крошечный кусочек непостижимой головоломки, над которой я столько времени бьюсь, неожиданно становится на свое место, и связь между некоторыми фактами кажется потрясающе очевидной.