Анна Малышева - Алмазы Цирцеи

– Что он сказал?!

Та, словно впервые услышав вопрос, медленно повернула к ней голову. Ее лицо было по-прежнему искажено.

– Он сказал, что еще на версальском аукционе, где я купила архив Ван Хейсов, это имя показалось ему смутно знакомым. Но даже на брюссельских торгах, где я приобрела панно неизвестного мастера, он еще ни о чем не догадался. И только когда панно уже готовили к отправке в Москву, он вдруг вспомнил, как звучала девичья фамилия супруги Гаспара Ван Гуизия, одного из крупнейших фламандских резчиков по дереву. Тогда он понял, что я купила. Хотел перехватить меня, сговориться о переуступке панно за любые деньги, но было поздно, я уехала. Ему удалось узнать только имя антикварши, которую я представляла. Адрес и телефон Альбины значились в международном справочнике торговцев антиквариатом, но к тому моменту она давно была мертва. К счастью, месье Антуану согласилась помочь племянница покойной.

– Ну… и… – Елена все еще не понимала, что вызвало такой шок у художницы.

– И они стали искать панно, искать меня… Панно нашлось быстрее, как мы видим. Он спросил напоследок, как это я, зная, что на аукционе выставлен подлинный редчайший Ван Гуизий, не продала душу дьяволу, чтобы самой его купить?! – Обведя мутным взглядом захламленную мастерскую, Александра бессильно закончила: – И я не смогла ему ответить. Дара речи лишилась. Лен, ты понимаешь, что все это значит? Он ничего, совершенно ничего не знал об алмазах! Он охотился только за Ван Гуизием!

– А… убийца?

– Сейчас я начинаю думать, что убийце тоже ничего не могло быть известно… Уж если этот рыжий не пронюхал!

– Как думаешь, они связаны? Ты же сама говорила, что заказчик убийств может попытаться приобрести панно…

– Я никогда не поверю, что эта аукционная крыса могла убивать или заказывать убийства. Он представляет слишком старинное дело, этот месье Антуан. Его хозяин – один из крупнейших авторитетов Европы в области торговли редкостями. Такие люди обычно договариваются без оружия. Любое пятно на репутации для них – смерть.

– Но кто же тогда убивал? И почему?

Художница покачала головой:

– Не спрашивай. Спасибо уже за то, что актера спасать не придется. Он избавился от проклятия, которое несла с собой эта вещь. Ну а у версальского антиквара панно долго не задержится. Думаю, уже есть покупатель. И больше никто никогда его не увидит, оно исчезнет в частной коллекции.

Кошка, тщетно пытавшаяся обратить на себя внимание хозяйки, издала утробный стон, толкая носом кончик ее туфли. Александра с грустной улыбкой взяла зверька на руки:

– А мы будем жить, как жили, – рассеянно проговорила она, поглаживая черную шерстку. – Алмазы не про нас. Впрочем, ведь остается архив… Его у меня никто пока не отнял.

Елена допила остывший кофе, который, против ожидания, не взбодрил ее, а окончательно лишил сил. Она чувствовала себя такой уставшей, что готова была растянуться прямо на затоптанном полу мастерской и проспать этак часиков десять.

– Поеду домой, – поднялась она из-за стола. – Странно, история закончилась, а мне еще многое неясно.

– Быть может, никто никогда и не узнает всей правды, – кивнула художница. – Если что-то станет известно, я тебе сразу позвоню. – А когда Елена двинулась к двери, хозяйка мастерской окликнула ее еще раз: – В любом случае заглядывай где-то через месяц. Может, уже будут котята! Возьмешь одного?

И Елена обещала.

Молодого человека, внешность которого сильно походила на составленный служащими отеля фоторобот, задержали на следующий день после похорон Варвары Бобровой. Задержание было произведено на квартире, принадлежавшей его сожительнице, Галине Маркеловой, причем обошлось без применения оружия. Парень, застигнутый врасплох, не только не пытался оказать сопротивление представителям закона, появившимся на пороге, но даже развеселился, увидев их, и отпустил несколько шуток. Впрочем, улыбался он почти все время, даже тогда, когда ему предъявили предварительное обвинение в совершении трех убийств. Улыбка с его лица исчезла, едва он узнал, по чьей инициативе арестован. Парень выругался и сквозь зубы заметил, что всегда ждал подвоха от «этой твари».

Девушка, которую он так нелестно аттестовал, племянница и наследница известной в Москве, ныне покойной антикварши, сама пошла на сотрудничество с милицией, пожелав дать показания по поводу трех убийств, совершенных на одной неделе в центре столицы. Ее мотивировка быстро выяснилась. Девушка опасалась, что сожитель расправится напоследок с нею самой. Кроме того, заговорив первой, она рассчитывала значительно улучшить свое положение в глазах закона.