Анна Малышева - Алмазы Цирцеи

– Это сколько же денег туда идет? – ужасалась слушательница. – А эта тварь уж конечно молодого любовника давным-давно завела!

Александра не выдержала и отошла от женщин. Теперь она приблизилась к актеру и Кате настолько, что уже различала фразы, которыми те обменивались. Говорила, впрочем, больше Катя, мужчина отвечал ей короткими бессвязными звуками, вроде «Э?» или «М-м-м?».

– Прошу тебя, котик, – ласкалась подруга. – Не убивайся так, на тебя смотреть жалко. Ей твои слезы уже не нужны. Да ты перед ней не очень и виноват… Она терпела, но и ты терпел… Кто страдал больше, разве подсчитаешь?

Бобров судорожно вздохнул, глядя в сторону. Его взгляд был устремлен прямо на Александру, но, к счастью, актер находился в такой прострации, что не узнавал ее.

– Я не пойду на поминки, хотя мне страшно тебя оставлять в таком состоянии… Но дай слово, что вечером вернешься в санаторий! – Катя тонко уловила настроение любовника и, очевидно, сообразила, что сейчас он не способен заключать какие-либо сделки. Она пыталась лишь отыграть свои позиции, утраченные во время ссоры. – Я ужасно раскаиваюсь в том, что наговорила тебе всякой ерунды… Но ведь и ты мне нанес удар прямо в сердце.

– М-м-м… – Константин Юрьевич издал такой стон, будто у него заболели все зубы разом.

– Мы с тобой вечером все обсудим и простим друг другу… Или нет, – в ее голосе послышались мурлыкающие нотки, – мы ни о чем грустном говорить не будем. Просто погуляем, там ведь чудесный парк! Я не успела толком ничего рассмотреть, но мы завтра же…

– Катя, оставь меня в покое, – вдруг прервал ее артист. – Уезжай! Между нами все кончено.

Его надтреснутый голос был почти неузнаваем. Женщина от неожиданности отступила на шаг:

– Что?! Почему кончено?! Из-за какой-то глупой ссоры? Я же извинилась!

– Катя, на самом деле мы должны были расстаться уже давно… – Актер говорил все так же хрипло, упорно глядя на носки своих ботинок. – Но привычка – страшная сила. Ну а теперь, после того, что нами было сказано, возврата к прежнему быть не может.

– Ты капризничаешь, как мальчишка, которому подарили не ту машинку. – Женщина скривила подрагивающие губы. – Давай не будем сейчас ничего решать!

– Нет, именно сейчас!

Бобров наконец взглянул на нее, и в его глазах так ясно читалась неприязнь, что Александра, наблюдавшая эту сцену на очень близком расстоянии, почувствовала дурноту. «Если он давно мечтал освободиться, то очень умело скрывал это! Что ж, на то он и актер! А я предсказывала Катьке, что она доиграется и однажды он бросит ее, как старый башмак!»

Но Катя явно не понимала, насколько серьезно ее поражение. Мечта о сокровище, которое находилось так близко – рукой подать, явно несколько помутила ее рассудок. Ничем иным Александра не могла объяснить того, что произошло в следующий момент. Катя, откинув назад голову, издевательски и вызывающе рассмеялась:

– Вот так-так! Откуда такая решимость? Репетируем новую роль? Когда это ты хотел со мной расстаться?! Вечно висел на хвосте, проверял, с кем я, где я, что делаю и о чем думаю! Все это, оказывается, должно было означать, что я тебе опротивела?! Как я не догадалась?!

– Уходи немедленно, твое присутствие здесь неприлично!

– Да почему бы это?

– Убирайся!

Этот выкрик, болезненный и надорванный, прозвучал так громко, что его услышали все собравшиеся возле машин у ограды. Теперь обернулись даже те немногие, кто до сих пор не следил за сценой между любовниками. На Катю устремились десятки любопытных, неприязненных и насмешливых взглядов. Та чуть не плакала, безжалостно кусая тщательно накрашенные губы.

– Это мерзко… – выдавила она. – Жестоко… Воспользоваться моментом и бросить меня… У тебя этот номер не пройдет!

– Что тебе нужно? – все тем же пронзительным фальцетом выкрикнул артист. – Денег? ЕЩЕ денег?!

– Ах, да ничего я от тебя не возьму. – Катя бледная, как полотно, дрожала всем телом. – Сама дострою дом, справлюсь и без твоих подачек. Я ведь никогда тебя ни о чем не просила. Только вот что… Отдай мне панно, которое Саша купила для моего дома.

– Что значит – отдай? Разве оно твое?

Они поменялись ролями. Актер, обычно занимавший в конфликтах пассивную позицию, вдруг принялся иронизировать, наслаждаясь своим превосходством. Катя, напротив, еле мямлила, утратив свой всегдашний апломб.

– А чье же? – съежившись, проговорила женщина.

– Мое, разумеется! Я купил его за бешеные деньги, сам не знаю – почему! Меня просто загипнотизировала твоя сумасшедшая подружка! Но теперь я собираюсь продать это бессмертное творение со свиньями, благо, нашелся покупатель, который возместит все расходы!