Алексей Котрунцев - Последний грех

Хозяин был ужасен. Марк трусливо опустил голову и готов был разрыдаться: «Что же делать? Стать насильником? Монстром, пожирающим детскую невинность?! Нет! Нет и еще раз нет! Он никогда не станет заниматься сексом с ребенком. Лучше пусть он будет подыхать с голоду, но насиловать.… На такое он не способен».

— Я не могу. Я отказываюсь. — Едва различимо, почти сквозь слезы, прогнусавил Марк. — Я… Я не буду у вас работать.

— Да?! — Хозяин даже улыбнулся. — Вы серьезно?

Так и не поднимая глаз, Шапиро утвердительно кивнул.

— Что ж, не хотел этого говорить, но видно придется. Вы, конечно, можете уйти отсюда, но вряд ли далеко. Уже сегодня к вам приедут из милиции и отвезут в отделение.

— Меня? За что?!

— За то! Вам предъявят обвинения в том, отчего вы сейчас отказываетесь.

— О чем вы говорите? Какое обвинение?

— Обвинение в изнасиловании несовершеннолетнего. Любой из этих пацанов даст показания, как вы насиловали его. Потом вас переведут в общую камеру и, там будет все тоже самое, от чего вы сейчас отказываетесь. Только с той разницей, что за пассива будете вы. Боюсь, ваш немолодой организм не вынесет такого вторжения. Утром надзиратели найдут ваше тело на зарешеченном окошке, висящим в петле. И как это произошло, никто не будет знать. Ведь ночью все спали.

Хозяин замолчал, давая собеседнику осмыслить сказанное, и сел в кресло. Заметив его колебания, добил.

— Поверьте, возможностей на реализацию этой угрозы у меня хватит.

Марк впал в ступор. То, что он попал в полное дерьмо — было свершимся фактом. И сделать что-либо, равно, как и отказаться, было уже невозможно. Он лихорадочно соображал: «Что я имею сейчас и что могу получить потом? Во-первых — деньги. Я зарабатываю здесь хорошие деньги. Эти хрустящие бумажки, без них невозможно жить. Из-за них меня, как блудливого пса, усадили на цепь и заставили служить. Во-вторых, и это главное: Хозяин вполне может осуществить то, о чем говорит. Его речь, манеры, внешность, наконец. Нет, определенно, он — страшный человек. Бандит, чиновник или даже офицер милиции — кто бы он ни был, от него исходит опасность. Лучше не идти поперек. Может, просто притвориться дураком или… импотентом».

— Подождите. — Марк тщедушно улыбнулся. — Вы, наверное, меня не так поняли.

— Ну, что я не понял?

— Понимаете, мне просто неловко об этом говорить. Но… но я не могу на это пойти, не потому, что не хочу, а просто потому что — не могу. Вы понимаете?! — Марк опустил глаза. — Пол-шестого. И никакими средствами не излечить — неоднократно пробовал.

— Опять дуркуешь! Раз пол-шестого, значит трахать будут тебя. — Хозяин повысил голос и опять перешел на «ты». — Объяснишь пацану, как тебя лучше обработать и, он все сделает. Не переживай, моральную травму ты ему не нанесешь. Каждый из них, когда еще под стол ходил, видел это. Их родители не утруждали себя сокрытием естественных потребностей. Да и любовь подвальных бродяг никто не отменял. Так что, в них я не сомневаюсь.

Марк настороженно молчал, его обложили со всех сторон.

— Может, все-таки передумаете? — Хозяин улыбнулся. — Пока не поздно.

— Я… я… хорошо. — Губы не слушались. — Я попробую. Но не знаю, получится ли у меня.

— Марк Сигизмундович, — Понимая, что лед тронулся, Хозяин сменил интонацию, — вы же понимаете, что, как деловой человек, я не привык терять деньги. Я должен их зарабатывать. А в этом мне должны помочь вы. Вот и все. Вы должны научить этих оборвышей всему, понимаете — всему, что умеете сами. Если, чего не знаете, видео из моей коллекции станет вам неплохим подспорьем. Сегодня можете взять любого, но, как я уже сказал, через вашу постель пройдут все. И это не обсуждается! А чтобы вы опять не задурковали, я приказал установить в вашей комнате камеру. Так что не стоит пытаться обмануть меня.

— Вы думаете, кто-то из них согласится?!

— А вот это — уже ваша проблема. Спросите, Карпыча, как он их убеждает. Он знает немало волшебных слов.

— А… может?

— Никаких — может! — Рявкнув, Хозяин оборвал мысль. — Карпыч здесь для другого! Каждый должен заниматься своим делом!

Состояние Марка не поддавалось описанию. Он не мог ни мыслить, ни говорить, а только внимать и безропотно соглашаться. Заметив его пластилиновое повиновение, Хозяин многозначительно замолчал, встал и вышел. Марк прислонился к стене, сполз по ней на пол и, закрыв лицо, заплакал.

«Что же делать?! Как быть? Или я, или меня! — Страх сидел в каждой клеточке. — Это — омерзительно. Ужасно. Невыносимо. Боже! Как быть?! Но какой у меня выход?! Выхода — нет! Нет!»