Алексей Котрунцев - Последний грех

Они встретились в баре, при гостинице. Пожав руку, Алик протянул плотный конверт.

— Здесь на двоих: тебе и твоему капитану.

Кабанов заглянул в конверт и удивленно вскинул бровь.

— Борисыч, а что так много?

— Если много — нищим подай. — Он хохотнул. — Просто людям, которым мы с тобой помогли, деньги уже не нужны. — Альберт многозначительно подвел глаза к верху.

— Тогда на хрена, мы их вообще выпускали?!

— Кто ж знал?! Пути Господни неисповедимы.

— Да уж. Ну ладно. И на том спасибо.

— Спасибо не отделаешься. С тебя коньяк.

— Базара нет.

Кабанов заказал выпивку и развалился на диване.

Когда коньяк приятной истомой разлился по организму, хмельной Толик вдруг загрустил.

— Борисыч, мобилу дай.

— Кому звонить-то будешь?

— Телок хочу заказать.

— Кого?

— Ну, блядей.

— О, да я смотрю, ты в разнос пошел.

— А чего?! Организм требует — надо удовлетворять.

— Погоди. — Альберт разлил коньяк и пристально посмотрел Кабанову в глаза. — Толик, а ты… юную попку… не пробовал?

Кабанов икнул.

— Малолетку что-ли?

— Ага.

— Как не пробовал?! Довелось тут недавно. Пэпээсники двух шмар, лет по тринадцать, на трассе словили и в отдел. Посадили их в обезьянник, а они того… короче, сами напросились. «Дяденьки, что хотите сделаем, только отпустите», — Кабанов противно загнусавил. — Пришлось соглашаться.

— Ну и как? Понравилось?

— Не знаю. — Мент сомнительно поморщился. — Глупые они. Не умеют ничего. Вроде, ты ее, как женщину, любишь, а она — ни эмоций, ни возбуждения. Кукла. Сосет и то, будто соску.

Депутат блеснул глазами.

— Вот видишь! А о чем это говорит? О том, что не те это малолетки были?

— В смысле?

— В самом прямом. Ты мальчика когда-нибудь… мм? — Альберт блудливо повел глазами. Вопрос был с подтекстом. Он ждал, что мент дойдет до него сам. — Ну, того?

Опер попробовал улыбнуться, но не вышло.

— Чего?!

— Пацаны-то они гораздо способнее. Молоденькие такие, гибкие, свежие. Толик, это тебе не шлюхи дранные, а ангелочки. Они тебя так ублажат, что обо всем на свете забудешь.

Мент в растерянности икнул.

— Альберт, ты чего, серьезно?

— Больше, чем ты думаешь! Тебе просто попробовать надо, а потом рассуждать.

— Не знаю… Может, это … просто шалав снимем и все?!

— Ни хрена! Если уж ты захотел отдохнуть телом, а покажу тебе райский источник.

…и Алик показал. Правда, после этого пристрастия мента все равно не изменились — ему по-прежнему нравились женщины, но.… Запачкавшись раз, он навсегда примерил клеймо. Печать пожирателя мальчишеских душ. Кабанов вошел в круг, как называл его Альберт, «избранных».

«Толя, только после такого секса можно испытать взрыв эйфории и душевное омоложение», — увещевал Самолкин. Но эйфории Толя не испытывал. Он был с мальчиками, потому что, с ними был Альберт. Его больше интересовали деньги, звания, должности. А без дружбы с Самолкиным это было недостижимо. Вот и майорские погоны как-то уж быстро свалились на его плечи после одной услуги.

«Мерседес» Карпыча гаишники остановили только через полкилометра. И то после предупреждения по матюгальнику об открытии стрельбы. В салоне инспектора увидели усатого водителя в костюме и трех перепуганных пацанов. На их отца, при всем желании, усач не походил. После пресса перепонок милицейским матом, мужик достал документы, где лежала заготовленная купюра, и протянул инспектору. Но деньги, хоть и хотел, гаишник не взял. Дети?! Чьи и откуда?! Ответы на эти вопросы усач отчего-то дать не мог, и это смущало блюстителей еще больше. Для верности они решили отправить Карпыча в отдел — пусть там разберутся. На что усач развел руками и жалобно заскулил.

— Капитан, может, договоримся? Ты намекни только.

Но договариваться гаишники не желали. К счастью, у Карпыча была мобила и заветный номер. Он позвонил, и цепочка «Хозяин-депутат-мент» сработала, как часы. Приняв сигнал, Кабанов рванул на шоссе и едва успел. Вытащив ксиву, уломал-таки гайцов и вызволил усача. Не за бесплатно, конечно, но это уже детали. После этого были и другие случаи, а дружба мента с депутатом только окрепла…

Теперь Самолкина больше не было. Кабанов крутил баранку, смотрел на дорогу и копался в мыслях: «Что это?! Откуда?! Такая жестокость! Псих или месть чья-то?! Если — второе, то чья? Еще и фотка эта! Неужели, кто-то из подземелья?! Вряд ли. Оттуда никто не уходил. Пацанов срабатывали на износ, потом избавлялись. Безнадежных усыпляли. Побегов не было. А, если были?! Тогда почему беглец ждал столько лет? Набирался сил?! Готовился? Нет, как-то все странно и слишком сложно. Это что-то другое. Хотя, определенно нити ведут в подвал».