Анна Литвиновы - Пальмы, солнце, алый снег

– Что за фигня? – накинулся он на старенькую регистраторшу.

– Не надо, молодой человек, горячиться, – пожала плечами та. – Пройдите к доктору, в сорок восьмой кабинет – и кричите на него сколько угодно.

Борис пожал плечами и отправился в сорок восьмой кабинет. Весело улыбнулся молодому врачу:

– Я что-то не понял – на учете я не состою, фиг ли мне справку в регистратуре не выдали?

– А на вас, Борис Борисович, сигнал поступил, – вздохнул доктор. – Невропатолог из районной поликлиники мне звонила. Говорит, нервишки у вас пошаливают. Просила поговорить с вами, если нужно, подкорректировать…

– Какой, к дьяволу, невропатолог? – психанул Ангелок. – Да я ни в какую районку сроду не ходил!

– Вот видите, из-за каких пустяков вы нервничаете, – сочувственно произнес врач. – Значит, ваш невропатолог была права.

– Я тебе еще раз повторяю, – с угрозой в голосе произнес Борис. – Я никогда не ходил ни к какому невропатологу…

– И очень зря, – хладнокровно ответствовал доктор. И предложил: – Давайте-ка мы с вами давление измерим, пару тестиков пройдем…

– Да что за бред! Шел бы ты со своими тестами! – заорал Ангелок.

– А если вы за рулем так разволнуетесь? – обеспокоенно произнес доктор. – Тут же аварийную ситуацию создадите…

– Ну, ты придурок! – вырвалось у Ангелка.

Его так и тянуло: перегнуться через стол и влепить в сочувственное докторское рыло жесточенную плюху – но Борис, хоть и имел репутацию бешеного, от опрометчивого поступка удержался. Он сосчитал про себя до пяти и буркнул:

– Ладно. Давай свои тесты.

Послушно взял опросник, начал проставлять правильные ответы… и до чрезвычайности удивился, когда вдруг распахнулась дверь в кабинет и на пороге показались двое дюжих санитаров.

– Ребят, вам чего? – улыбнулся им Ангелок.

Он уже вполне успокоился, а тесты, что подсунул доктор, оказались даже интересными.

Но мужики отвечать не стали.

Не говоря ни слова, ринулись к нему и скрутили так быстро – он и охнуть не успел. А давешний доктор мышью подкрался сзади и всадил в предплечье укол, от которого у Бориса в голове сразу зашумело… Очнулся Боря уже в больнице.

И в этот день его молодая и счастливая жизнь навсегда закончилась.

Алена, молодой специалист, 221-й день

Борис Борисович задумчиво откинулся на спинку кресла. Я сжалась в своем. Спина продолжала болеть, в животе крутило, но давешнего ступора уже не было. Наоборот – мозг соображал лихорадочно, будто в него допинга закачали.

«Пока он говорит – ты жива. Разговаривай с ним. Пусть рассказывает дальше. И побольше интереса в голосе. Побольше сочувствия…»

И особо играть не приходилось. В данный момент мне его действительно было жаль.

– Вас заперли в психушку только потому, что этого захотел Яков Анатольевич? – пробормотала я.

– Он был молодой, но уже уважаемый врач, – с сарказмом ответил Борис Борисович. – Выпускник престижного вуза, прибыл в нашу дыру аж из самой столицы… Да и я дурак. Когда меня привезли в психушку, все порывался права качать. Кричал, что это самоуправство. Что я их засужу… А в психиатрической больнице так нельзя… Вот и попал сразу в отделение для буйных. И провел в нем почти два года, да…

– Не может быть! – выдохнула я. – Но как же так? Вы ведь нормальный! Здоровый!

Странно. С какой стати я принимаю его проблемы так близко к сердцу?! И малыш в животе тоже волнуется, болтает ножками, стучит кулачками… Мы с Пузожителем, выходит, на пару убийцу жалеем?!

– А в психиатрии, Леночка, категории «больной» или «здоровый» очень относительные, – вздыхает между тем Борис Борисович. Кажется, ему очень льстит наше с Пузожителем внимание и сочувствие. – Я потом прочитал в своей карте: «Пациент поступил в крайне тяжелом состоянии». Тяжелое состояние в те годы лечили беспощадно. С первого дня такие лекарства кололи, что через неделю ты уже овощ. Ничем не отличаешься от законченных хроников.

– А Гвоздицин тем временем женился на вашей девушке? На Наташе?! – тихо спрашиваю я.

– Откуда ты знаешь? – спокойно интересуется он.

И я признаюсь:

– Его биографию изучала. В 1976 году он женился на Наталье Никоновой, жительнице Николоямска. Это ведь была она?

– Да.

– А в 1978-м они развелись…

– Да. Потому что она только тогда узнала, по чьей вине я оказался в больнице…

– Сколько же вы там пролежали? Всего?

– На круг – почти два года. И потом еще месяцев десять дома пытался в себя прийти. Хоть как-то.