Гунар Цирулис - Гастроль в Вентспилсе

— Коньячку мне! Только поживей, поживей!

Выпить, однако, не успела, потому что на локоть ей легла рука, и голос Расмы произнес:

— Бабуля, даже ради конспирации не следует напиваться... Значит, милиционеры тебя все-таки разыскали! Я уж начала было волноваться, звонила в милицию, но отец с Тедисом куда-то уехали. Попросила, чтобы вызвали тебя. До каких пор я могу держать этого вашего Чипа, он уже становится нахальным.

— Как тебе удалось его разыскать? — придя в себя от изумления, спросила Зандбург, — Мы весь город исколесили.

— Я не бегаю за мужчинами, они и без того липнут ко мне... Пришла поговорить с Евой, сели попить кофе, пока танцы не начались. И вдруг этот тип — как с неба свалился. Уже успел мне рассказать обо всех своих болезнях и загубленной молодости. Но вчера и сегодня вы его зря искали — он был в Ужаве.

Эдуард Кашис блаженствовал на пустынном ужавском пляже и не желал уходить. После привычной толчеи на берегу в Булдури ему казалось, он попал в рай — купайся и загорай хоть без плавок, вокруг ни души. Песок был погрубее, зато приятно щекотал пятки.

— Думать я привык головой, а не ногами. Теперь я тут поваляюсь и пораскину умом, а вы себе ступайте. Еще не хватало, чтобы к этой, извините за выражение, личности, явилась делегация во главе с полковником.

Когда менее чем через полчаса все вернулись, Кашис, разумеется, спал крепким сном. Однако сонливости как не бывало, лишь только он увидел в руках у Яункална толстую книгу в синем холщовом переплете:

«Фармакология. С токсикологией и рецептурой».

— Та самая, которую я штудировал... Докладывайте все по порядку.

— Сильва на работе, — сообщил Матис Блумберг. — Но хозяева утверждают в один голос, что в понедельник Эмиль Мендерис ушел только около восьми часов. Еще сетовал, что проспал поезд, позвал Рихарда с маяка на прощанье пропустить по маленькой в станционном буфете, после чего отправился на шоссе «голосовать». Это подтверждают и соседи. Здесь ведь шагу не ступить без того, чтобы не попасть кому-то на глаза. Вчера, например, к Сильве приехал двоюродный брат и даже остался ночевать. Приехал он с двумя чемоданами. Известно ли вам, что в них было?

— Меня куда больше интересует, как звать вчерашнего гостя?

— Сильва скажет, старший инспектор Селецкис пошел в аптеку, чтобы никто не успел ее предупредить, — сказал Страупниек.

— Гость привез австралийскую шерсть «Мохер» в мотках. В фирменной упаковке и с гарантийными печатями. Целое состояние! Хозяйка разрешила нам заглянуть в Сильвину комнату. Там же мы нашли и эту книгу. Была открыта на шестьсот двадцать второй странице. — Блумберг раскрыл книгу и принялся читать вслух: — «В «Метаморфозах» Овидия сказано, что у Цербера, когда Геркулес вывел его из ада, от гнева великого потекла изо рта пена белая, и вырос из нее ядовитый аконит, позднее в руках у Медеи стал он смертоносным оружием мести...»

— Знаю, знаю, я и сам грамотный, — махнул рукой Кашис и стал быстро одеваться. — Сейчас узнаем, кто убийца.

...Это была старая сельская аптека. На полках красовались белые фарфоровые банки с латинскими надписями, под стеклом лежали пестрые коробочки с патентованными средствами, а также самое необходимое из принадлежностей туалета и гигиены. Здесь распоряжался седой и сутулый провизор, в данный момент дремавший на ветхом кожаном стуле за окошком приема рецептов. Во внутреннем помещении приготавливали заказные лекарства — порошки, мази, микстуры. С восьми утра до четырех часов дня тут хозяйничала Сильва Калныня. Аптекарское искусство она освоила на двухгодичных фармацевтических курсах. Вот и сейчас за полупрозрачными стеклами была видна склоненная над ретортами фигура молодой женщины.

— Мы вынуждены вас и фармацевта Сильву Калныню допросить в связи с уголовным делом об убийстве Артура Румбиниека, — сказал Волдемар Страупниек, после того, как он и работники милиции предъявили свои служебные удостоверения. — Есть основания предполагать ваше соучастие в преступлении.

— Да, да, пожалуйста! — радостно закивал провизор. — Только говорите громче, в последнее время я что-то на ухо туговат.

— И общий старческий склероз, — негромко добавил Кашис, затем повысил голос: — Где вы держите яды? Список у вас имеется?

Напуганная громким голосом, из лаборатории выбежала Сильва Калныня — зеленоглазая женщина лет двадцати пяти. Голова у нее была покрыта белой косынкой. Пухлые губы дрожали от испуга, поскольку в отличие от провизора она сразу поняла, что привело сюда этих людей.