Чингиз Абдуллаев: Похороны империи

А. Козырев, не скрывая, объяснил, что речь идет не о слиянии двух министерств, а о полной замене союзного министерства российским. При этом он подчеркнул, что его заместители, которых он не намерен менять, будут самостоятельно отбирать кадры для работы в российском министерстве иностранных дел. С начала нынешней недели все зарубежные представительства, посольства и организации министерства становятся учреждениями Министерства иностранных дел России.

В. Надеин. «Известия», 1991 год

Несколько дней Эльдар ходил под впечатлением своей встречи со Светланой Игоревной. Ему так хотелось ей снова позвонить, тем более что муж и сын сейчас отсутствовали. Но он заставлял себя не думать об этом, считая неприличным тревожить женщину своими звонками. Когда захочет, она сама ему позвонит, решил Сафаров. В конце концов, она достаточно честно и откровенно сказала ему о невозможности никаких отношений между ними.

Юлия снова появилась у него в квартире. Он уже привык к этой милой, спокойной и такой уступчивой молодой женщине. Когда она иногда уезжала, он даже волновался, не зная, чем себя занять. Довольно скоро она просто переехала к нему, привезя с собой два чемодана вещей. Он принял ее с удовольствием, с ней было так легко и удобно.

Девятого декабря они узнали о том, что в Беловежской Пуще подписан Договор о создании Содружества Независимых Государств, фактически упраздняющий Советский Союз. С самого утра все обсуждали эту новость. Элина Никифоровна волновалась больше всех, словно там решался именно ее вопрос.

– Вы понимаете, что это значит? – спрашивала она у сотрудников разных отделов. – Они фактически нас закрыли. Теперь мы никому не будем нужны, как и все остальные союзные структуры.

Тулупов саркастически улыбался, Снегирев пожимал плечами. Он готов был вернуться в академию для продолжения научной деятельности, а Тулупов заявил, что вернется в адвокатуру.

– Сейчас наступает время богатых людей, – цинично пояснял он, – и им нужны будут хорошие адвокаты. Я думаю, что там можно получать денег гораздо больше, чем здесь.

– Как вам не стыдно, Тулупов! – возмущалась Дубровина. – Вы еще работаете в аппарате президента, а уже нас всех хороните.

– Это не я хороню. Это наши президенты нас похоронили в Беловежской Пуще, – резонно возражал Тулупов. – Вы должны понимать, Элина Никифоровна, что нам осталось здесь сидеть недолго. Вскоре придет «матрос Железняк», который заявит, что «караул устал», и нас отсюда выгонят. Нужно быть реалистами. Наш президент уже давно ничем и никем не руководит. Остался только ядерный чемоданчик, который Ельцин у него скоро отберет. А потом нас просто выгонят на улицу.

– Как вы можете такое говорить! – всплеснула руками Дубровина. – Считаете, что нашей страны больше не будет?

– А ее уже нет, – усмехнулся Тулупов, – вы просто еще не поняли. Ее уже давно нет. С тех пор, как в Горбачева тыкал пальцем Ельцин, указывая, что именно ему следует делать. Весь мир понял, кто «в лавке хозяин». Поэтому не дергайтесь. Нас обязательно выгонят. Можете заранее собирать вещи. Я даже могу поспорить, что нас выгонят до Нового года, чтобы прочистить все помещения для новых хозяев.

Снегирев громко рассмеялся. Эльдар тоже улыбнулся. Он уже думал о том, как жить дальше. Понятно, что на работу устроиться будет достаточно сложно, у него такая компрометирующая биография – сначала работа в ЦК Компартии Азербайджана, потом перевод в ЦК КПСС и последние полгода работа в аппарате Президента СССР. Раньше с такой биографией выдвигали в министры, а сейчас могут задвинуть так, что ему придется отсюда уезжать. Юлию тоже наверняка выгонят из аппарата. Понятно, что не останется и ее покровитель – Ревенко. И вообще никто здесь больше не останется.

Еще через несколько дней они готовили обращение Горбачева к участникам Алма-Атинской встречи. Он предлагал назвать новую организацию СЕАГ. Тулупов скептически заметил, что это последний шанс Михаила Сергеевича удержаться на плаву. Но на следующий день они узнали, что одиннадцать президентов подписали Договор об образовании Содружества Независимых Государств, и стало понятно, что последний призыв Горбачева был отвергнут. Тулупов демонстративно начал собирать свои вещи. Он уже договорился с юридической консультацией, где раньше работал, что возвращается на свое прежнее место. Снегирев отпросился, чтобы поехать в академию.

Двадцать третьего декабря, в понедельник утром, Дубровину вызвали к руководителю аппарата. Она пробыла там больше часа и вернулась вся пунцовая от пережитого волнения. Кирилл налил ей стакан воды, Тулупов накапал валерьянки. Дубровина выпила воду и неожиданно для всех расплакалась.