Колин Харрисон: Кубинский зал

Наконец Билл Уайет раздевается и ложится в постель рядом с женой. Головка его члена все еще чуть мокрая и приятно скользкая, словно они с Джудит только что занимались любовью. Билл Уайет чуть шевелится, поудобнее устраиваясь на простынях, вытягивает руки и ноги и умиротворенно вздыхает, прогоняя от себя все служебные заботы, которые скоро становятся похожи на колышущиеся тени пальмовых ветвей на стенах его сна Совесть его чиста — он не сделал ничего плохого, никого не обманул и не предал. Он исправно платит налоги и никогда не садится на сиденье для инвалидов и престарелых в подземке. Билл Уайет честно заработал свой отдых и теперь, погружаясь все глубже в сон, чувствует себя почти счастливым.

Во всяком случае, он уверен, что никакие неприятности ему не грозят.

Утром маленькие гости один за другим потянулись в столовую. Джудит поднялась ни свет ни заря и приготовила по меньшей мере десять разновидностей овсяной каши, которые аппетитно дымятся на середине стола.

— Разве Уилсон еще не встал? — спросила Джудит несколько минут спустя.

— Он еще спал, когда я уходил, — ответил наш сын, сосредоточенно читая надпись на упаковке овсянки.

Джудит вышла из комнаты, а я вернулся к газете, которую читал.

— Билл, — послышался из коридора голос Джудит, — можно тебя на минутку?

Я не испытывал никакой тревоги, пока не увидел Джудит, стоящую на коленях рядом с мальчишкой, которого я ночью поил молоком. Рукой она осторожно гладила его по спине, стараясь разбудить.

— Уилсон! — позвала она. — Уилсон, дорогой!.. — Джудит замерла, дожидаясь ответной реакции или хотя бы движения, но ничего не произошло.

— Уилсон, пора вставать, завтрак уже готов! — проворковала Джудит.

— Мне что-то не очень нравится, как он лежит, — сказал я.

— Уилсон?! — снова повторила Джудит.

Мне показалось, что лицо мальчугана как-то странно распухло, а пальцы выглядят подозрительно бледными.

— Уилсон! Уилсон?! — Джудит обернулась ко мне. — Я не могу его разбудить!

Мне это тоже не удалось, хотя я опустился на колени с другой стороны и слегка потряс мальчика за плечи. Его тело показалось мне слишком холодным, голова как-то безвольно болталась.

— Нужно вызвать «скорую».

Джудит бросилась к телефону, а я повернул Уилсона на бок и увидел, что его рот забит комковатой рвотной массой, состоящей из полупереваренных кусков пиццы. Один глаз был почти полностью закрыт, в щель между веками виднелась лишь узкая полоска белка; второй глаз — открытый — был устремлен на постер с портретом Дерека Джитера, великого шортстопа [4] Шортстоп — в бейсболе — полевой игрок, прикрывающий пространство между второй и третьей базой. «Янкиз». Оба глазных яблока выглядели словно пересохшими. Мальчишка казался мертвым, и я почувствовал, как меня сначала бросило в жар, потом затошнило, но я был не в силах пошевелиться.

Плотно закрыв за собой дверь, в комнату вернулась Джудит; к уху она прижимала телефон.

— У нас возникла проблема, оператор, — сообщила она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. — Нам срочно нужен врач… У нас тут восьмилетний мальчик, и он не дышит… Что?… Нет, я не знаю. Мы только что проснулись! Нет, это мы проснулись, а он — нет. Прошу вас, поспешите! Я не знаю, как давно… — Она продиктовала наш адрес и номер телефона. — Пожалуйста, приезжайте скорее!..

— Вчера вечером он был в порядке… — сказал я.

Дверь отворилась, и в спальню заглянул Тимоти; в глазах сына я разглядел смятение и страх.

— Мам?…

— Закрой, пожалуйста, дверь, Тимоти.

— Но мама!..

— Делай, что тебе говорят.

Тимоти перевел взгляд на меня:

— Но другие мальчики…

— Закрой, дверь, — с нажимом сказала Джудит. — Сейчас же!..

Тимоти исчез. Он слушался мать и будет подчиняться ей в будущем.

Джудит снова опустилась на колени рядом с Уилсоном.

— Что ты сказал?… — переспросила она. — Он был в порядке?

— Да.

— Ты проверял всех мальчиков?

— Нет. Уилсон проснулся и…

— Что ты с ним сделал?! — В голосе Джудит что-то дрогнуло.

— Ничего. Он хотел пить, и я налил ему молока, а потом снова уложил в постель.

Джудит, казалось, что-то искала вокруг, приподнимая другие спальные мешки и подушки.

— Ты не давал ему арахисового масла?

— Я налил ему молока, — повторил я.

Джудит резко тряхнула головой, то ли гневно, то ли отчаянно.

— У Уилсона сильнейшая аллергия на арахисовое масло. Это страшная, страшная, страшная штука! — Схватив рюкзачок Уилсона, она торопливо вытащила оттуда украшенное эмблемами «Джетс» нижнее белье, свежую рубашку и носки. — Его мать заставила меня поклясться, что я не дам ему ничего, что может содержать арахис. Ему нельзя ни крошки, ни одной чертовой молекулы этого масла. Оно действует на его иммунную систему как катализатор, начинается цепная реакция. Ей даже пришлось заранее позвонить в ресторан и на всякий случай предупредить персонал, что у Уилсона будет с собой шприц с лекарством. — Джудит бросила взгляд на часы. — Теперь уже слишком поздно, ему уже не… От греха подальше я выбросила все арахисовое масло, что было у нас в доме, выбросила яйца и орехи кешью. Я даже проверила все сладости!..