Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину

– Вы того же мнения, что и доктор Пьюбран?

– Правда? Я и не знала.

– Любопытно… Вы что, никогда не говорите о Мартине?

– Конечно нет. Нужно признать, здесь у каждого свои заботы, и о ближнем мало кто печется.

– Это безразличие как-то не вяжется с вашей любовью к племяннице.

– Дорогой комиссар, не надо только мне ловушку ставить. Я же не Екатерина Медичи.

– Уверяю, я не собираюсь вас ни в чем упрекать.

– Будет сказки рассказывать. А вы случайно не влюбились в Мартину?

– Мадемуазель!

– Тем лучше, в противном случае мне вас жаль.

– Можно узнать почему?

– Потому, что она все время врет. Или сочиняет. Напридумывает разных историй. Да так хорошо придумает, что начинает сама в них верить. Смотрите сами: в ночь, когда это все случилось, мы мирно гуляли по старому городу. Мартина призналась: «Мне было бы так страшно, если бы я была одна». И через несколько секунд вдруг убежала. Так вы с ней и познакомились.

– Мадемуазель Пьезат, вы считаете нормальным, что человек, который жил среди дикой природы и общался с аборигенами, может до смерти испугаться ночных улиц французской провинции?

– Нет, не считаю. Если, конечно, он не страдает навязчивыми идеями, или попросту сумасшедший.

– Безусловно.

– Ваше «безусловно» звучит как-то не очень убедительно. Я ошибаюсь?

– Нет.

– Что же вас так расстраивает, господин комиссар?

– Вы действительно хотите знать мое мнение?

– Прошу вас.

– Ну хорошо, скажу коротко. В этой истории абсолютно все мне кажется неправдой.

– Что вы подразумеваете под «все»?

– Это внезапное душевное расстройство, приписываемое вашей племяннице, какой-то непонятный страх, псевдоотеческие укоры доктора Пьюбрана…

– Если я правильно поняла, вы никак не разберете, кто же говорит правду.

– Простите, мадемуазель, все намного серьезнее. Я у себя спрашиваю, говорит ли вообще кто-нибудь правду.

Алиса смотрела на мужа. Он только что рассказал ей о визите в Блонзатский замок и поделился своими сомнениями. Алиса была взволнована. Ей казалось, что муж утратил свое обычное хладнокровие. Она тихо спросила:

– Тьерри, милый, почему ты придаешь такое значение этому делу? Ведь официально тебя никто не просил вмешиваться.

– Сам не знаю.

– Тьерри, может, ты влюбился в эту девушку?

Он удивленно посмотрел на нее, и она успокоилась.

– Влюбился? В моем возрасте? Где же ты, бедняжка, такое выискала! По правде говоря, мне просто интересно. И насколько подсказывает мне интуиция, Мартина Пьюбран совершенно искренне побежала искать защиты в полицейский участок.

– Защиты от кого?

– Вот тут и загвоздка. От своих фантазий или от махинаций родственников.

– Махинаций? С какой целью?

– Если бы я знал.

– Тьерри, когда в семье распри, то всегда из-за одного и того же.

– Из-за денег?

– Из-за денег.

Невик поднялся с кровати жены и принялся ходить по комнате.

– Как ты правильно заметила, официально меня никто не обязывал следить за приключениями Мартины, и я не вижу, от чьего имени я мог бы обратиться к нотариусу, у которого хранится завещание Жюльбера Пьюбрана. Ты бы как поступила на моем месте?

– На твоем месте, дорогой, я бы вообще никуда не ходила. Но поскольку ты все равно меня не послушаешь, то я думаю, что сначала нужно узнать, больна твоя ненаглядная Мартина или нет. Ты расспросил тетку, теперь сходи поговори с дядей, с кузиной, с кузеном, – короче, со всеми, кто с ней был в тот знаменательный вечер. А когда у тебя сложится определенное мнение, то решишь, что тебе дальше предпринять.

– Доктор, я к вам с личным визитом.

– Вы себя плохо чувствуете?

– К счастью, все в порядке. Но если бы заболел, то лечился бы, конечно, только у вас.

– Спасибо.

Видно было, что лесть приятна Марсьялю Пьюбрану. Он стал более раскованным.

– Видите ли, господин комиссар, этот госпиталь – творение всей моей жизни. Мне бы хотелось, чтобы люди, глядя на него, иногда вспоминали бы обо мне. Но я думаю, вы не для того здесь, чтобы вникать в мои мечты.

– Я бы хотел поговорить с вами о вашей племяннице.

– О Мартине? Что она еще натворила?

– Ровным счетом ничего. Но не буду скрывать, что после того вечера не могу прийти в себя. Одним словом, я хотел бы вас попросить мне ответить, не нарушая при этом врачебной тайны, действительно ли Мартина Пьюбран страдает умственным расстройством?

– Господин комиссар, я не связан профессиональной тайной, поскольку Мартина не является моей пациенткой и я никогда не лечил ее.