Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину

– Тогда-то вы и могли вступить в заговор с Кесси и мадемуазель Пьезат.

– Могли, если бы были преступниками, но мы не преступники, как бы вам этого ни хотелось.

– Вы свободны, на сегодня я с вами закончил.

– Зато я, господин комиссар, с вами не закончил.

Менее чем через полчаса после ухода доктора Пьюбрана, Тьерри звонил прокурор.

– Господин комиссар, доктор Пьюбран только что покинул мой кабинет.

– Понимаю.

– Тем лучше, не надо тратить время на лишние объяснения. Вы ничего не хотите мне сказать?

– Ничего, господин прокурор. Следствие веду я. Доктор Пьюбран – подозреваемый, и я обращаюсь с ним, как считаю нужным.

– Значит, как считаете нужным?

– Как считаю нужным, господин прокурор.

– Скажите, Невик, вы что, собираетесь закончить службу не в Каоре?

– В Каоре, почему?

– Потому что вы выбрали для этого неправильный путь.

– Если я арестую преступника, о моих немногих грубых манерах тут же забудут.

– К сожалению, вы его не арестуете.

– Почему это?

– Я только что звонил в Тулузу. Завтра утром они будут здесь, а вы отстраняетесь от дел. До этого времени приказываю вам ничего не предпринимать, предварительно не поставив в известность меня или мэтра Шенебура. Мне жаль вас, но я предупреждал. На вашем месте я бы извинился перед доктором Пьюбраном.

– Я не трус, господин прокурор.

– Ну вот, сразу громкие слова! Это лишний раз показывает, что вы совершенно не умеете себя контролировать. Признать свою ошибку никогда не считалось трусостью, напротив!

– Спасибо за урок, господин прокурор, простите, но я не могу им воспользоваться.

– Поступайте, как вам нравится. Поверьте, мне будет неприятно, если вам придется покинуть Каор. До свидания, господин комиссар.

– До свидания.

Повесив трубку, Тьерри заставил себя закрыть глаза и расслабиться. Чтобы успокоиться, ему потребовалось около четверти часа. Оне решил для себя, что не уедет из Каора, а лучше попросит досрочной отставки. Он позвал помощников.

– Ратенель, я отстранен от следствия. Дело передано в СРПЖ.

– Но почему?…

– Мне нечего сказать, Ратенель. Соберите все относящиеся к делу бумаги. После обеда я отнесу их следователю. Узнайте, во сколько он сможет меня принять.

Есть не хотелось, но Тьерри заставил себя все-таки что-то проглотить. Проницательный Эскорбьяк сразу это заметил и заботливо спросил:

– Не клеится?

– Совсем даже не клеится.

– А?

– Меня отстранили, мое место заняли парни из Тулузы.

– Может, это к лучшему?

– Оказаться бессильным?

– Ты прекрасно знаешь, что я не это хотел сказать.

– Но именно так все и подумают. Но это еще не самое страшное: я попал в немилость, мне угрожают переводом из Каора за то, что я, видите ли, не умею разговаривать с важными персонами нашего города.

– Ты уезжаешь?

– Нет, я лучше пойду на пенсию. Я должен остаться возле Алисы и двух моих единственных в этом мире друзей.

– Мы с Эрминой никогда тебя не бросим.

– Я знаю, и мне поэтому легче принимать удары, на которые не имею возможности дать сдачи. Хотя, старик, что-то подсказывает мне, что я близок к ответу. Хотя теперь уже поздно… Обидно…

– А… а что Мартина… поклонника-то ее не стало…

– Мы с ней совершенно разные люди. Я должен был сразу это понять. Сам не знаю, что на меня нашло.

– Ясно. Не унывай, будем теперь на рыбалку, на охоту ходить – как раньше.

Шенебур уважал Невика, и случившееся его удручало.

– Друг мой! Почему вы меня не послушали?

– Видите ли, господин следователь, иногда особенно приятно поступать по совести, а не думать о собственном благополучии.

– Я вас понимаю, господин комиссар, только не делайте опрометчивых выводов. Вы убеждены, что мы с прокурором из кожи вон готовы вылезти, лишь бы угодить некоторым небезызвестным вам особам, и все это для того, чтобы сохранить или даже улучшить наше служебное положение. Только это так кажется, господин комиссар! Опыт показывает, что из скандалов никогда ничего хорошего не выходит. Мы считаем, что никто не вправе покушаться на репутацию и честь ближнего. Никто не вправе бросать тень на имя граждан, чья вина не доказана. Следствие заканчивается, а сплетни остаются. Вы же, извиняюсь, прете напролом, не задумываясь. Нам с прокурором очень хотелось бы, чтобы вы это поняли.

– Я принес вам бумаги.

– Благодарю вас, тулузцы по приезде сразу к вам зайдут.

– Вы не боитесь, что я направлю их по ложному пути?

– Не язвите. Я думаю, вам не первый раз приходится терпеть поражение. К тому же, они взрослые люди и сами разберутся, что к чему. До свидания, господин комиссар.