Ирина Пушкарева - Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны

Семеныч бушевал. Откровенно боясь подступиться к стоящей посреди зала высокой женщине в черном, он срывал зло на охранниках.

– Ты здесь зачем поставлен? – Высокий, широкоплечий Николай Семенович от души закатил подзатыльник «вратарю».

Парень пошатнулся, ему еле удалось удержаться на ногах после такого удара.

– Пошел вон отсюда! Никогда мне больше на глаза не попадайся! – Бывший Валеркин куратор орал прямо в лицо еще не пришедшему в себя охраннику: – Вон, я сказал! Замените его, быстро!

Люди засуетились, проштрафившегося парня сменил мрачного вида мужчина, двое здоровяков под руки вывели из зала опального «вратаря». Семеныч сжимал кулаки – он, как и все присутствующие, понимал: орать поздно. Плохое уже случилось. Можно расходиться по домам. Потому что ничем хорошим эти поминки не закончатся.

– Здравствуйте, мальчики! – звонким голосом обозначила свое присутствие стройная женщина в черном.

За ее спиной переступали с ноги на ногу два поджарых телохранителя.

В ответ не раздалось ни звука.

И лишь через пару минут прошелестел безнадежный Элкин стон:

– Писец. Валить отсюда надо. Может, в другом месте посидим?

Маргарита, а это была именно она, хозяйским жестом согнала с места первого попавшегося мужчину, взяла его стул и почему-то подсела к тому краю стола, за которым сидели Элка и остальные.

Выглядела девица, как и во время их предыдущей встречи, весьма экстравагантно. Черное облегающее платье с глухим воротом расходилось вниз от бедра откровенным разрезом. Шляпы, слава богу, на сей раз не было – длинные темные волосы бывшей Валеркиной жены были уложены в высокую сложную прическу.

– У нас здесь, знаете ли, все занято… – вежливо попыталась избежать неприятного соседства Ёлка, но Маргарита снисходительно ее перебила:

– Успокойся. Я все равно буду делать то, что захочу. Так что заткнись. Это, кстати, всех касается. – Она обвела присутствующих холодным высокомерным взглядом и, удовлетворенная отсутствием протестов, скривила темно-вишневые губы в презрительной ухмылке: – А чего так грустно сидите? Лица у вас какие-то кислые.

– Вы, наверное, не в курсе, но у нас друг погиб. И тут сейчас поминки. Так что поводов веселиться нету. А вы плясать сюда пришли? Так это завтра будет, а сейчас можете уходить. До свидания, ни хрена не рады были повидаться.

Может, конечно, эта стервь действительно была такой ужасной, как про нее рассказывали, но Элке на Маргариту было откровенно наплевать. Ей вообще фиолетово было, кто эта дрянь и какой степени опасные психические заболевания написаны в диагнозах у ее охранников. Вот по-ба-ра-ба-ну.

Риткины телохранители напряглись. Шурик и Вова-раз синхронно встали. Второй Володя немного замялся, но, поняв, что и без него обойдутся, остался сидеть на стуле.

И добродушная мордаха у него при этом была тоскливой-тоскливой…

Полный зал здоровенных мужиков безмолвствовал. Оно и понятно: кому хочется в самом расцвете лет словить шальную пулю от безбашенного телохранителя гламурной сучки? А в том, что эти двое способны просто так, от нервов начать палить по окружающим, никто не сомневался.

– Тебе кто пасть открывать разрешил? – Элка не менее презрительно, чем Маргарита, скривила губы. Эх пошалим! А что, в кои-то веки можно и пальцы погнуть, и понтами схлестнуться.

Спасибо хорошему папе за наше счастливое завтра! Ну, и за сегодня.

Лицо Маргариты мгновенно заострилось, она зашипела, как кошка, готовая к атаке. Доберманы за ее спиной явно занервничали. Под их пиджаками опасно топорщились кобуры.

– На хер пошла отсюда, убогая. Ты вообще знаешь, на кого пасть открыла? – Ёлка с откровенным удовольствием выплевывала опасные фразы, подбирая как можно более хлесткие, провоцирующие слова. – Жить надоело? Ты не у себя в цирке, здесь думать надо, прежде чем с незнакомыми людьми разговаривать. Усекла? – Ух ты, а в хамстве, оказывается, есть своя прелесть!

Конечно, Элка понимала, что своим поведением подставляет заступившихся за нее мужчин. И все же не могла остановиться, потому что чувствовала: ей все можно.

Похоже, у Ритки проснулся инстинкт самосохранения. Что-то в голосе и поведении наглой собеседницы подсказывало, что сильно хамить пока не стоит. Пока…

– Тебе что, не рассказывали, кто я? И кто мой отец? – Тон Маргариты вдруг кардинально поменялся, стал каким-то даже заботливым.

– Это тебе не рассказали, кто я , – усмехнулась Элка. – Так что не ерепенься, убогая. Папами хочешь померяться? Не советую, мой круче.