Алистер Маклин - Золотое рандеву

- Наш общий друг, похоже, недоволен, - пробормотал я.

- Он дьявол, дьявол! - голос Кэролайна дрожал. Только сейчас он начинал понимать, сколь невероятно было его спасение, как тонок был волосок, на котором висела его жизнь.

- Вы слышали его. Один из его людей мертв, а он не нашел других слов, чтобы почтить его память, кроме как "свихнувшийся кретин". Он от души посмеялся, когда второй предложил повернуть корабль и поискать его.

- Вы понимаете по-испански?

- Отлично. Он сказал примерно следующее: "Как раз в духе этого садиста, такого-сякого, заставить Кэролайна самого откидывать перекладину и насладиться этим зрелищем". Он думает, что я бросился на него, отнял пистолет и в драке перед тем, как мы оба свалились за борт, он сорвал с меня парик. Он говорит, что внутри парика клочьями висят мои волосы.

- Приношу свои извинения по этому поводу, доктор Кэролайн.

- Господи, извинения! Вы спасли нам обоим жизнь. Мне-то уж во всяком случае. Извинения! - Я подумал, что у доктора Кэролайна весьма крепкие нервы. Он очень быстро отходил от шока. Хорошо бы они и на самом деле были очень крепкие - это ему крайне пригодилось бы, чтобы выдержать испытания, которые сулили нам грядущие часы. - Именно эти клочья его окончательно убедили. Я молчал, и он попросил:

- Пожалуйста, объясните мне, что происходит. Следующие пять минут, пока я продолжал поглядывать в щелку, он засыпал меня вопросами, а я отвечал на них как можно более кратко и вразумительно. Он обладал острым, проницательным умом, чему я поначалу слегка удивился, но исключительно по собственному тугодумию: как правило, ведущим конструктором нового атомного оружия балбеса не назначат. Я решил, что подсознательно составил о нем совершенно превратное представление из-за его потешно звучащего имени и того мимолетного впечатления, которое он произвел на меня минувшей ночью. Любой человек выпучит глаза, если его связать по рукам и ногам, туго припеленать к кровати и ослепить ярким лучом фонаря. Через пять минут он знал уже о последних событиях ровно столько, сколько и я. Он не узнал только одного, что должно было произойти дальше: у меня не хватило духу ему рассказать. Он сообщал мне подробности своего похищения, когда появились Каррерас и его спутник.

Они поставили на место батенсы, закрепили брезент и, не задерживаясь, двинулись к носу. Это означало, как я полагал, что приведение в боевую готовность адских механизмов Двух вспомогательных бомб завершено. Я развернул клеенку с фонаря, осмотрел кладовку, подобрал несколько инструментов и погасил фонарь.

- Порядок, - сообщил я Кэролайну. - Можно двигаться.

- Куда? - предложение выйти из кладовки не вызвало у него особого энтузиазма, но после всего им пережитого я не мог его в этом винить.

- Обратно в трюм. Поторопитесь. У нас не так много времени.

Спустя две минуты, со всей возможной тщательностью поправив батенсы и брезент у себя над головой, мы были уже на дне трюма. Я мог и не беспокоиться об инструментах, Каррерас оставил все свои, разбросав их вокруг. Вполне понятно, что он не позаботился захватить их с собой - ему они больше уже понадобиться не могли.

Передав фонарь Кэролайну, я подобрал подходящую отвертку и взялся за крышку гроба с бронзовой табличкой.

- Что вы собираетесь делать? - нервно осведомился Кэролайн.

- Сами видите, что я делаю.

- Бога ради, будьте осторожны. Механизм взведен.

- Итак, он взведен. И до каких пор он не взорвется?

- До семи утра. Но он страшно ненадежный, страшно ненадежный. Чертовски ненадежная штука. Господи, Картер, я-то знаю! - с лицом, искаженным волнением, он схватил меня дрожащей рукой. - Разработка этой бомбы не была еще закончена, когда ее украли. Взрыватель у нее экспериментальный - не отработанный. Испытания показали, что пружина прерывателя слабовата. Так-то "Твистер" совершенно безопасен, но когда его приводят в боеготовность, этот прерыватель включается в цепь.

- Ну и..?

- Удар, вибрация, падение - да все, что угодно, - может растянуть эту пружину и замкнуть цепь взрывателя. Через пятнадцать секунд взорвется бомба.

До сих пор я не замечал, что в трюме значительно теплее, чем было на палубе. На лбу у меня выступил пот, и я механически, но без особого успеха, попытался вытереть его насквозь мокрым рукавом.

- Вы говорили об этом Каррерасу? - тепло, видимо, повлияло и на мой голос, ставший неожиданно похожим на хриплое карканье.

- Говорил. Он не слушал. Мне кажется, Каррерас слегка помешанный. И даже больше, чем слегка. Он ни за что не хочет упустить своего шанса. Он плотно закутал "Твистер" в тряпки и одеяла, чтобы избежать ударов.