Алистер Маклин - Золотое рандеву

- А, может, ее просто надо выбросить за борт? - обеспокоенно спросил он.

- Ненадежно, сэр. Она может взорваться от удара о воду и проделать у вас в борту небольшую дырку. Ручаюсь, что грузовик в нее въедет спокойно... Кстати, пошлите кого-нибудь снимать крышку с третьего.

Я снова посмотрел на часы. Без пятнадцати семь. "Кампари" уже превратился в смутное пятнышко на проясняющемся горизонте. До него было, пожалуй, около шести-семи миль на восток. Приличная дистанция, но далеко не достаточная.

Со второго гроба слетела крышка. Я снял одеяла, нашел часовой механизм и два тоненьких проводка к взрывателю и осторожно перерезал их ножом, сперва один, потом другой. Для перестраховки вынул и часовой механизм, и взрыватель и выбросил их за борт. Спустя две минуты аналогичным образом обезвредил адскую машину в третьем гробу и оглядел палубу. Имей окружающие меня люди хоть каплю здравого смысла, вокруг меня должно было бы быть так же пусто, как в конторе спустя минуту после окончания рабочего дня. Но никто из них даже не тронулся с места.

- Мистер Картер, - сурово изрек Буллен и замолчал, разглядывая меня. - Я считаю, что вы, возможно, должны дать нам некоторые объяснения. Это дело с доктором Кэролайном, эти гробы, превращения, наконец. Искомое я выдал ему в весьма сжатом виде, окруженный толпой жадно внимающих слушателей. Когда закончил, он подытожил:

- И, кроме того, я считаю, что, возможно, должен вам принести некоторые извинения. - С раскаянием он явно не перебарщивал. - Но я никак не могу выбросить из головы мысль о "Твистере", о "Твистере" и о "Кампари". Это был хороший корабль, мистер. Знаю, черт возьми, что Каррерас чудовище, негодяй, окруженный шайкой головорезов. Но действительно ли это был для вас единственный выход? Приговорить их всех к смерти? Сорок жизней на вашей совести.

- Это все же лучше, чем сто пятьдесят жизней на том, что заменяет совесть Каррерасу, - угрюмо сказал Джулиус Бересфорд. - А так бы и случилось, если бы не вмешался наш друг.

- Ничего нельзя было сделать, - объяснил я Буллену. - "Твистер" поставлен на боевой взвод. Разрядить его можно только ключом. Ключ у Каррераса. Единственный способ обезвредить бомбу - попросить Каррераса отключить механизм. Если бы это ему сказали до того, как он перебрался на "Кампари", он, естественно, разрядил бы бомбу. А затем он убил бы всех, кто остался на "Тикондероге". Могу поспорить на что угодно - последняя инструкция хунты звучала примерно так: живых свидетелей остаться не должно.

- Но и сейчас еще не поздно, - настаивал Буллен. На Каррераса ему было глубоко наплевать, но "Кампари" он любил. - Теперь, когда мы легли на курс, он уже не сможет взять нас на абордаж и перестрелять, даже если предположить, что он станет нас догонять. Управляемый опытным моряком корабль всегда может уклониться от снарядов этих бандитов.

- Минутку, сэр, - прервал его я. - А как мы его предупредим?

- По радио, мистер, по радио! Осталось еще шесть минут. Передайте радиограмму.

- Передатчики "Тикондероги" вам не помогут, - устало объяснил я. - Их разбили так, что не починишь.

- Что? - капитан Брейс схватил меня за руку. - Как разбили? А вы откуда знаете?

- Думайте головой, - раздраженно предложил я. - Вашим подставным радистам, конечно, был отдан приказ испортить перед уходом передатчики. Неужели вы думаете, что Каррерас мог допустить, чтобы вы начали отстукивать 805, как только отвалите от "Кампари"?

- Мне это и в голову не пришло, - Брейс озадаченно покачал головой и обратился к молодому офицеру: - К телефону. Вы слышали? Проверить!

Проверка отняла не больше полминуты. Молодой человек вернулся хмурый.

- Он прав, сэр. Совершенно разбиты.

- Наш друг Каррерас, - пробормотал я, - сам подписал себе приговор.

Через две секунды, на пять минут раньше расписания, "Кампари" перестал существовать. Он был от нас по меньшей мере в тринадцати милях, совсем уже скрылся за горизонтом, между нами лежала высокая корма "Тикондероги", и все же ослепительная бело-голубая вспышка больно ударила нам по глазам с силой десяти полуденных солнц, залив на мгновение "Тикондерогу" ярким белым светом и придав по контрасту теням неправдоподобно густой черный цвет, как будто кто-то включил в нескольких метрах от нас исполинский прожектор. Это убийственное сияние длилось какие-то доли секунды, но и погаснув, надолго отпечаталось в глазах его невольных зрителей. На смену ему пришла прямая вертикальная полоса красного, сверкающего огня, вонзившаяся в тучу, прорезавшая небо на горизонте. Вслед за ней поднялся белый столб кипящей воды и пара. Он медленно возносился над поверхностью моря, неправдоподобно, до жути медленно добрался почти до тучи и так же медленно начал опадать. То немногое, что осталось от развеянного по ветру "Кампари", крутилось где-то внутри этого гигантского смерча. От "Кампари" и от Каррераса.