Диля Еникеева - Любовь требует жертв…

Весна наконец наступила. Светило солнце, в прибитый еще отцом скворечник уже прилетели скворцы, на березах и елях висели капельки и искрились на солнце, весело чирикали воробьи, и на душе у Ларисы было легко.

— Ох, лепота, — потянулась она всем телом, оглядываясь кругом.

Скоро все здесь зазеленеет, они будут приезжать сюда по выходным, она будет возиться со своими любимыми цветами, а Алешка — дни напролет носиться с друзьями. Обычно сын за летний сезон намного подрастает — рядом хвойный лес, как говорят врачи, он стимулирует обмен веществ в растущем организме. Мама обоснуется на даче с Алешкой, а она будто навещать их по субботам. Ох, скорее бы лето... Надоела долгая зима. Весну Лара любила, но эти месяцы вымотали всю душу...

Теперь все кончилось. Два дня проведет с сыном, а в понедельник опять увидит своего любимого Казанову. И во вторник тоже, и в среду... Она его любит, и он ее любит. Жизнь продолжается!

Алешка умчался к соседским ребятам. Муж наполнил баки, стоявшие на чердаке, и из кранов потекла вода. Лара нагрела ее электрокипятильником, перемыла всю посуду, включила холодильник и положила в него привезенные с собой продукты.

Миша включил газовое отопление, через полчаса батареи нагрелись. В доме стало теплее. Сбросив куртку, Лариса прошла по комнатам, быстро привела все в порядок, открыла окна, чтобы выветрилась зимняя затхлость, застелила постели, приготовила обед.

Прибежал раскрасневшийся Алешка. Они пообедали, и сын снова умчался. Дон побежал за ним, оглашая тишину радостным лаем.

Лара поднялась на второй этаж в спальню и решила немного отдохнуть. За эти недели она так устала... В Москве — дела, заботы, ежедневная суета, а на даче все по-другому. Будто бежала-бежала, натолкнулась на невидимую стену, обошла ее и попала в иной мир.

В спальне было свежо, прохладно и пахло весной. Лариса прикрыла окно, оставив лишь форточку. Спать не хотелось. Просто полежать, не думая ни о чем... Где-то у нее был недочитанный еще с прошлого сезона детектив.

Открыв прикроватную тумбочку, Лара замерла. На нижней полке лежал ее пистолет в целлофановом пакете. В тупом оцепенении она опустилась на кровать. Как здесь очутился этот проклятый “ТТ”? Миша привез? Нет, с тех пор, как они прошлой осенью закрыли дачный сезон, он ни разу не ездил на дачу.

Она выглянула в окно. Муж что-то пилил в сарае. Накинув куртку, Лариса вышла из дома. Миша не обернулся, хотя почувствовал, что жена стоит рядом.

— Миша, почему в тумбочке лежит мой пистолет? — тихо спросила она.

— Потому что я его туда положил, — спокойно ответил тот, не поднимая головы.

— Но зачем?

— Потому что на нем мои отпечатки пальцев.

— Я не поняла... А мои?

— А твоих там нет. Только мои.

Лара вспомнила слова психиатра: шизоиды уверены в своей правоте, у них парадоксальная логика, они бывают неосознанно жестоки, могут совершать поступки неадекватные с точки зрения нормального человека. Они скрытны и замкнуты, но не умеют лгать и притворяться.

Миша не притворялся, он просто молчал. Сделал свое дело и молчал. Почему? А потому, что жена его ни о чем не спрашивала. А сегодня спросила — вот он и ответил. Парадоксален, как и во всем, и патологически честен.

“Ничего себе! — мысленно ахнула она. — Значит, как и предполагала Лидия Петровна, улики, фокусы с пистолетом и Доном, шаги в доме — его рук дело. Все подстроил Миша, шизоид чертов. Моя-то крыша на месте, это у мужа она сдвинулась, и он хотел создать у меня впечатление, будто я схожу с ума. Что ж, как ни горько, надо будет зайти к Лидии Петровне и поблагодарить — ее вывод оказался единственно верным. А я, слепая курица, прожила с ним столько лет, почти не замечая его... Даже помыслить не могла, что в нем копится обида. И вот он решил меня наказать... Любой нормальный человек расценит это как дикость, жестокость, а с точки зрения шизоида Миши — все логично, точнее, паралогично. Жена плохо себя вела, вот и получила то, что заслужила. А он живет как ни в чем не бывало и спокоен как удав”.

Ей захотелось немедленно убежать в дом, в лес, на край света или еще дальше, лишь бы оказаться как можно дальше от мужа.

“Я не хочу ничего знать! Зачем я его расспрашиваю? Мы столько лет молчали, пусть все останется как прежде, — твердила себе Лариса. — Я устала и хочу покоя, не надо мне ни его признаний, ни страшной правды! Уеду сейчас к Казанове, он меня успокоит, а с Мишей все ясно...”

Пока известна лишь часть правды — можно сомневаться, придумывать утешительное объяснение или попросту гнать прочь черные мысли. “Этого не может быть, потому что не может быть никогда!” — замечательные чеховские слова, которые помогают защитить психику от потрясений. А внутренний голос возражал: “Ведь сама знаешь, что спросишь Мишу, и он ответит. Сейчас ты снова пытаешься лакировать действительность и, как страус, прятать голову в песок. Сколько можно молчать и делать вид, что все прекрасно в Датском королевстве?”