Михаил Максимов - Записки сыщика

Через месяц по показанию следствия Василий должен был отправиться в полк.

Во время следования вместе с другими арестантами в город К., где находился его полк, Василий как-то умудрился убежать и вторично скрывался у своего благодетеля.

Три года его разыскивали по разным губерниям по указанию каких-то бродяг. Но это ничего не дало, потому что он уже давно через ходатайство своего благодетеля по новой отпускной, приписавшись в мещанство, спокойно жил и производил в Москве торговлю пивом в портерной лавке купца Д-ва; и если бы не переписка его со своей любовницей, его бы никогда не нашли. Вот как это случилось.

О побеге любовницу известил благодетель Василия безымянным письмом. Она уже не надеялась его видеть в П. и потому устроилась на жительство к одному семейному торговцу, наняв у него небольшую комнатку. Однажды вечером в ее лавку вошел неизвестный мужчина, одетый по-русски, немолодых уже лет. Уточнив ее имя и место жительства, он прошептал, что у него к ней письмо от близкого знакомого, на которое ей надо ответить не позднее завтрашнего дня.

Грамоты она не знала, но и письмо никому прочесть не доверила, а потому дождалась незнакомца и попросила его прочитать письмо и написать за нее ответ.

В письме этом какой-то Федор Тимофеевич, описывая о своем здоровье, просил ее приехать в Москву, остановиться на указанном им подворье и ожидать его.

Догадавшись, от кого письмо, она попросила незнакомца написать, что очень рада исполнить желание, но не может этого сделать в скором времени, потому что много задолжала.

Через две недели ей принесли повестку на дом о присланных для нее 200 рублях. Она получила деньги, а с ними и письмо без подписи, в котором ее опять просили как можно скорее приехать, потому что в ней имели какую-то необходимую надобность по хозяйству.

Это письмо ей читал ее хозяин. Его заинтересовали некоторые двусмысленные выражения в письме, и он попросил свою жену вызвать жилицу на откровенный разговор, выспросить ее об этом загадочном человеке и, если возможно будет, на время задержать ее выезд из П. Ему казалось, что тут кроется какое-то важное дело.

Жена хозяина была женщиной весьма неглупой. Она вечером пригласила жилицу к себе пить чай и завела с ней разговор со следующего предмета:

- Как жалко мне, Катерина Прокофьевна, что вы уезжаете от нас в Москву, - я к вам так привыкла, как к родной.

- Что же делать? - отвечала та. - Я этому человеку, который мне пишет, очень многим обязана, а иначе, конечно бы, не поехала: я уже здесь обжилась, и мне здешняя жизнь очень нравится.

- Да вы бывали ли когда-нибудь в Москве-то? Ведь там, говорят, совсем другой народ.

- Никогда. Слыхала, что там очень хорошо, а бывать не приходилось. Я и сюда-то попала, не знаю как: об этом мне и во сне-то никогда не грезилось, а вот Бог привел еще пожить. Так, верно, Богу угодно и теперь, чтобы мне с вами расстаться и быть в Москве.

- Да что же вы будете там делать-то? Или также займетесь торговлей?

- Я и сама не знаю, что я там буду делать: это уже зависит не от меня.

- Разве вы уж так много обязаны вашему знакомому? Если бы я была на вашем месте, то ни за что бы отсюда не поехала, хоть он тут что хочешь делай. Приехать в город, в котором никого не знаешь, это невыносимая скука. Да еще хорошо, если приедешь-то к доброму человеку, а если к каком-нибудь негодяю, так с ним, пожалуй что, и пропадешь, и жизни-то своей после не будешь рада...

При этих словах Катерина Прокофьевна о чем-то задумалась. Хозяйка, заметив, что кое-чего добилась своим разговором, продолжала:

- Слава Богу, Бог вас ведь благословил заняться порядочной торговлей, жить вам можно хорошо, к тому же одна голова, говорится по пословице, не бедна. Вы уже здесь привыкли и примерились к людям, так чего бы вам желать? А то, вишь, приезжай Бог знает куда и зачем, да и что-то еще там будет? Нет, Катерина Прокофьевна, я, право, любя вас, не советовала бы вам туда ехать. Лучше напишите, что сделались нездоровы - вот и конец. Да ваш знакомый-то что там делает?

- Торгует от хозяина пивом.

- Ну вот он вас и выписывает, чтобы вы были у него вместо кухарки. Экая радость возиться около горшков. Да он сам-то из какой стороны, Московской или какой другой губернии?

- Я, право, хорошенько-то не знаю; он был купцом, - сказала она со вздохом, - а теперь-то Бог его знает, куда он приписался.

- Как же вы с ним познакомились-то: здесь, в П., или где в другом месте?

Не зная, что отвечать на это, Катерина Прокофьевна сказала: