Михаил Максимов - Записки сыщика

Дама эта тотчас заметила такое внимание к себе и постаралась на время отдыха расположиться в отдаленном от прочих посетителей месте, надеясь, что офицер не замедлит сесть подле нее, в чем и не ошиблась.

- Позвольте узнать, - спросил он у дамы,- давно вы посещаете это заведение вод?

- Нет! Я только первый день.

- Вы постоянно живете в Москве?

- Нет, я приехала по делам моего больного мужа, с тетушкой. На днях ожидаю решения в Гражданской палате, по которому присуждается мужу моему значительное имение. Но откровенно вам скажу, что я совершенно здорова и посещать это заведение решилась потому, что тетушка моя - женщина довольно строгая и богомольная, не любит принимать к себе гостей, сама никуда не ездит и мне не дозволяет. А я еще не в таких летах, чтобы мне сродниться с уединением. Я жила в деревне с больным мужем, и мне надоело однообразие и постоянные встречи с одними и теми же предметами.

Молодой человек, увлеченный откровенным объяснением, попросил позволения во время их посещения вод не лишать его расположения.

Привлекательная улыбка вместе с ответом "очень рада!" окончательно обворожили господина и сделали его усердным воздыхателем этой неизвестной для него красавицы. Но должен я сказать, что женщина эта была аферисткой высшего разряда.

Однажды на лице дамы молодой человек заметил выражение какой-то грусти. По неотступной его просьбе дама объяснила, что дело ее мужа никак не закончится, потому что ей нужно 10 тысяч рублей, которых она от мужа своего почему-то не получает. А если дело это долго протянется, она должна будет уехать в деревню, а окончание его поручить кому-либо другому.

- А здесь, - прибавила она с улыбкой, - так хорошо! Так хорошо! Я бы не желала скоро отсюда уехать.

На другой день молодой господин бросается к другу своего детства, занимает у него 10 тысяч рублей и в восторге кладет эти деньги к ногам обожае мой им красавицы.

Та благодарит его пожатием руки - и он на седьмом небе от счастья.

Этим еще не кончилось.

Через неделю дама эта показывает молодому человеку письмо своего мужа, в котором тот упрекает ее в неверности, грозит застрелить счастливца, а ей не разрешает возвращаться.

- Что мне делать, - плачет она, - я обесславлена, оставлена, я погибла!

Господин в восхищении: он берет всю ответственность на себя, делает для обожаемой им красавицы новые долги. Об этом узнал его отец и во избежание собственного разорения и других детей своих, отделяет любимому сыну своему имение с населением 500 душ и приказывает ему тотчас отправиться к месту своей службы.

Через год молодой господин приехал к отцу своему и с сожалением поведал, что для этой красавицы лишился и выделенного ему имения.

Красавица эта и теперь еще морочит людей, но уже не в таких размерах.

Окончив рассказ, офицер сказал:

- На первый случай позвольте мне этим закончить, ибо, из рассказанного мной, вы уже можете видеть образ действий, способы обмана больших аферистов.

Затем он дал слово явиться на другой день опять в трактир, чтобы рассказать мне о мелких аферистах, о картежных и бильярдных игроках, об оказистах, сводчиках, конкурсистах, росписчиках, стряпчих мелкой руки, о некоторых домах, где проживают женщины-красавицы и, наконец, об ищейках.

Я убедительно его просил не лишать меня этого удовольствия, обещаясь, в свою очередь, за это быть признательным и благодарным.

Часть третья

Рассказ 10

На другой день он продолжил свой рассказ.

- Аферисты мелкой руки действуют в размерах более сжатых: они не имеют таких средств, как первые; но зато не уступают им ни в изобретательности, ни в способности пользоваться имеющимися случаями.

Так, произведения бухарской промышленности, вывезенные в Москву татарами, дали обильную пищу деятельности аферистов, обманам не было конца: товар покупался на вес золота, но наличности в ходу не было, все векселя. Простодушные татары удивлялись невежеству русских, считая барыши свои огромными свертками гербовой бумаги. Но на поверку вышло, что татары остались без денег и без товара, в итоге из простодушных сделались лучшими помощниками аферистов.

В тридцатых годах терновые шали и халатная материя закладывались за турецкие. Впоследствии шотландский миткаль, сложенный на манер голландского полотна, с пломбами и ярлыками, выступил на сцену, и афера с миткалем затмила славу конторы громоздкой движимости. И некто с компанией заложил на несколько тысяч этого миткаля, выдав его за голландский, приехав в контору в орденах и в экипаже.