Эллен Полл - Труп на балетной сцене

— Чем это он занимается? — спросила Джульет, показывая подбородком в его сторону.

— Укрепляет мышцы живота, — объяснил Хейден. — Несколько месяцев назад он повредил себе спину. Многие танцовщики слишком полагаются на спину и забывают о мышцах живота. И вот тогда… — Вернулась Рут, хлопнула в ладоши, и он осекся. Репетиционная обратилась в слух, только кое-где еще раздавалось тихое хихиканье. Несколько балерин подошли к станкам и стали повторять то же упражнение, которое делал Мор.

— А где эти самые мышцы?.. — полюбопытствовала было Джульет, но обнаружила, что Харт покинул ее, вышел на середину зала, подобрался и застыл, глядя на Рут. А Джульет стало легче после разговора с ним — теперь в зале был хоть один друг (или по крайней мере одно знакомое лицо, на которое можно было взглянуть).

За одним явным исключением остаток занятий был посвящен монотонной отработке нескольких тактов перехода от сцены поимки Мэгвича к па-де-де (теперь па-де-труа), когда мисс Хэвишем наставляла Эстеллу. Все танцовщики покинули сцену, а мисс Хэвишем и Эстелла занимались чем-то вроде механической работы (о таких случаях Джульет, когда писала, говорила: передвигаю мебель). Она не видела, чем еще могла помочь своей подруге. И притягательная экзотика репетиционной стала меркнуть. Постепенно ее голова наполнилась голосами, Джульет достала маленький блокнот, который везде носила с собой, и принялась записывать наброски диалога лорда Саффилда и леди Портер. Подняв голову, она заметила, что те из танцовщиков, которые решили, что она журналистка, уверились в своей правоте. Некоторые косились в ее сторону, и даже на их тренированных лицах Джульет читала желание, чтобы их отметили.

Всплеск эмоций произошел вскоре после половины третьего, когда Рут решила еще раз прогнать (как вскоре нарекли это па-де-труа) «Подсматривающего Пипа» в исполнении Лили, Кирстен и Антона. Кордебалет присел отдохнуть, а солисты собрались в передней части зала. Луис Фортунато извлек уже знакомые ноты, и, руководимые Патриком, они со всем старанием стали воспроизводить предложенные Рут движения. Хореограф следила за ними из-под приспущенных век, делала на карточках сердитые пометки и бросала Патрику скептические комментарии по поводу отдельных па. Джульет решила, что Рут хочет посмотреть плоды труда своего, а не качество исполнения, и удивилась, когда подруга недовольно дважды хлопнула в ладоши.

Музыка стихла, танцовщики замерли. Все головы повернулись к Рут.

— Не так! — яростно пробормотала она, обошла Лили и обхватила за талию. Прижалась к ней, взяла ее руки в свои и принялась изображать настороженность: голова мисс Хэвишем склонилась набок, руки упали вдоль туловища. — Не забывай, ты женщина среднего возраста. — Рут заставила Лили согнуться. — Среднего возраста — помни! А ты танцуешь слишком свободно, — произнесла она с нажимом. — Прекрати быть балериной!

Как только Рут разжала объятия, Лили моментально разогнулась — от ее прямой, словно палка, спины исходил гнев.

— Мисс Ренсвик… — начала она.

— Лили! — Викторин Вэлланкур подалась на стуле вперед, ее голос предостерегающе дрогнул. Она встретилась со своей протеже глазами. Несколько секунд та еще бунтовала, затем привычно покорилась. Но Джульет не хотела бы находиться с ней рядом: напряженное тело балерины по-прежнему дышало злостью. А когда она вскинула голову и посмотрела на Рут, ее глаза горели. Викторин медленно поднялась, подошла к хореографу и что-то неслышно прошептала ей на ухо.

Рут повернулась к Лили:

— Я, конечно, имела в виду, что мисс Хэвишем — женщина среднего возраста. — Ее тон (увы!) был скорее раздраженным, чем извиняющимся.

Худые щеки Лили ввалились еще сильнее, и Джульет поняла, что она и это уточнение сочла оскорблением. Но все же холодно кивнула — очень высокомерно — и промолчала. Репетиция продолжалась — кордебалет снова принялся разучивать переходную сцену. В этот момент в зал опять проскользнул Грег Флитвуд, мило улыбнулся Джульет, что-то прошептал на ухо нескольким танцовщикам и холодно покосился на Рут. Напряжение продолжало расти. Ровно в три Рут коротко поблагодарила исполнителей и закончила репетицию.

Возникла минутная неразбериха — танцовщики ринулись кто куда: большинство — обедать (здесь полезную пищу вкушали в столовой на втором этаже), а некоторые солисты и звезды направились заниматься с Викторин Вэлланкур и другими хореографами. У многих были рюкзачки, в которых хранились балетные туфли, бутылки с водой, кусочки всякой питательной всячины, жевательная резинка и все такое прочее. Сумки стояли у стен, и теперь танцовщики поспешили к своему добру. Наклонялись, вытряхивали наружу скомканные тряпки и всякую чепуху. Некоторые из женщин, прежде чем выйти из парн о й-репетиционной в жалящие холодом коридоры, накинули на костлявые плечи и бедра платки и шали. Устроившаяся в конце репетиции рядом с Хартом Хейденом и ящиком с песком (или что там в нем было, если не песок) Электра Андреадес натянула на ноги теплые носки. Сам Хейден, порывшись в рюкзачке и обложившись вещами, кормил ее чем-то маленькими порциями (корнфлекс или семечки подсолнечника?). Затем осторожно поцеловал в щеку, поднялся и влился в поток выходящих из зала. Но, проходя мимо Джульет, на прощание улыбнулся.