Анна Малышева - Разбитые маски

– Вы меня принимаете за ребенка! Мы не ссорились! Не больше, чем обычно, во всяком случае. Но я считаю, что все равно должна была рассказать всю правду.

– Ты это уже сделала. А теперь езжай домой. Хочешь, тебя отвезут?

Про себя следователь заметил, что отвезти девочку просто необходимо. Передвигаться в таком виде по Москве опасно, даже при наличии паспорта. «Паспорта выдают четырнадцатилетним, а взрослых мозгов в придачу не полагается!»

Однако, как он ее ни уламывал, девочка даже с места не сдвинулась. Хуже всего было то, что вскоре к нему в кабинет начали наведываться озадаченные коллеги.

– Ты что это, Костик, девчонку в коридоре держишь?

– Свидетельница, – бурчал он.

– Так ты ее допроси и отпусти. Почему она так одета? Сбежала из дома?

В результате Таню кто-то угостил бутербродом, потом, выйдя из кабинета, Самохин увидел в ее руках яблоко. Девочка его не ела, а играла – подкидывала, хлопала в ладоши и ловила яблоко в сложенные горсти. «Ребенок, – думал он, – а внутри черт сидит. Ну не иначе как в мамашу пошла!»

К концу рабочего дня к нему принесли запрошенные данные из дела о самоубийстве Владыкина. Проверили отпечатки пальцев в квартире – все, какие удалось удовлетворительно снять и расшифровать. Большинство «пальцев» принадлежало самому покойному, остальные – вероятно, его «эффектной» даме. Были и другие, малочисленные и неопознанные, но они могли остаться от предыдущих жильцов, так как квартира явно не подвергалась частой и тщательной уборке.

Особенно внимательно обследовали подоконник и раму кухонного окна, откуда был совершен прыжок. Среди отпечатков в основном фигурировали те же – Владыкин и его предполагаемая дама. Однако нашлись еще одни – четкие, совсем свежие. И они принадлежали не кому иному, как Ирине Владыкиной. Ее отпечатки были сняты еще тогда, когда начиналось следствие по делу об ограблении. Самохин послал их коллеге, ведущему дело о самоубийстве, и попросил проверить. И вот – получил результат.

Как раз в этот момент ему позвонил коллега:

– Ну, ты доволен? Она только что убралась от меня вместе со своим адвокатом. Интересная женщина, а ты говорил – рожа!

– Она разная бывает, – пробормотал Самохин. – Слушай, надо ее хорошенько растрясти насчет времени, когда она ушла от своего бывшего супруга. Тебе она что говорила?

– Что ушла в два тридцать.

– А ее дочка заявляет, что мама вернулась после пяти. Спрашивается, где она шаталась после такого задушевного разговора?

Коллега заявил, что его больше интересует другое – кто послал телеграмму с адресом?

– При тех отношениях, которые были у супругов после развода, такая телеграммка очень похожа на чью-то месть.

– Заметь, женскую.

– Очень вероятно, – согласился коллега. – Слушай, ты мне обещал найти восточную красавицу. Это была не шутка?

– Она мне еще не звонила, – чуть улыбнувшись, ответил Самохин.

– Ну, ты даешь! Сама обещала позвонить? Смотри, я жду!

Когда он повесил трубку и выглянул из кабинета, девочки в коридоре уже не было. Он даже не знал, радоваться или тревожиться. «Куда она могла пойти? Домой? После того, что понарассказывала о матери? А вдруг девчонка пустится в бега? Дурак я, дурак! У нее же наверняка имеются какие-нибудь бабушки-тетушки! Нужно было отвезти ее к ним!» Но исправлять что-нибудь уже поздно.

– Где ты была?! Я спрашиваю, где шлялась?! – Ирина в ужасе осматривала дочь. – Ты что, гуляла в таком виде?

Та с непроницаемым лицом направилась было к себе в комнату, но мать удержала ее за локоть:

– Что это за номера?! Мне на цепь тебя посадить? Или запирать, когда ухожу?

– Я в окно выпрыгну, если запрешь, – процедила Таня, пытаясь вырвать руку. – Выпрыгну, как папа!

Ирина разжала пальцы. Упоминание о бывшем муже подействовало на нее как болезненный удар. Таня тряхнула растрепанными волосами и юркнула к себе Мать раздумывала недолго, она немедленно бросилась следом.

– Ты скажешь, где была?

– Я имею право пойти погулять.

– Какое право? – Та начала задыхаться. – Что я тебе сказала, когда уходила? Сиди дома, читай Толстого! А ты умотала на улицу почти голая! Босиком!

Мать, как всегда, сильно преувеличивала, но Таня к этому привыкла. Сегодня она не раз пожалела, что не переоделась перед уходом. Но ведь мать не сказала, надолго ли уходит, куда собирается. Она могла вернуться в любую минуту, даже с половины лестницы – Ирина любила устраивать домочадцам такие неожиданные проверки. Ее очень интересовало, что они делают и говорят, оставаясь без присмотра. После того как ушел муж, она переключила на дочку такое напряженное внимание, что Таня совсем пала духом. Теперь ей вменялось в вину даже то, что прежде считалось вполне дозволенным.