Анна Малышева - Вкус убийства

Телефон звонил так долго и настойчиво, что женщина наконец открыла глаза. До нее постепенно дошло, что звонки повторяются уже несколько минут «Кому я понадобилась?» Женщина села в постели и сжала ладонями виски. Она не выспалась и чувствовала – алкоголь не успел выветриться. Когда она шла к телефону, ее заметно пошатывало.

– Татьяна?! – гневно захлебнулся знакомый голос в трубке. – Может, хватит так пугать?

– Кого? – Она оперлась плечом о стену и уставилась в окно. За окном солнечный день, бешено раскачивается верхушка тополя. На улице ветер, но в ее квартире – сонная тишина, неподвижный прокуренный воздух.

– Я к тебе хотела «скорую» вызывать, – уже более хладнокровно сообщила подруга. – Думала, ты без сознания. Я же знаю, ты дома! У тебя что, все сбережения в долларах?

Таня недоуменно подняла бровь. Обсуждать такие темы по телефону… Ксения явно сдурела, что это с ней? Сама ведь понимает, запросто об этом не говорят… Но та настойчиво твердила свое, и постепенно Таня сообразила – что-то случилось за те дни, которые она провела взаперти, в постели, в полупьяном состоянии. Она перебила подругу:

– Погоди, неужели доллары отменили?

– Да если бы! С луны ты свалилась? – разъяренно выкрикнула подруга. – В нашем универмаге уже никакого порошка нет, а доллар сегодня стоит семнадцать рублей! Ты что, всем уже запаслась? Или курить бросила? Твои сигареты теперь тридцать рублей пачка! Клуша! Я в Тушино еду за колготками, хочешь со мной?

Таня попросила дать ей время опомниться и положила трубку. Она не совсем поверила подруге, та явно что-то преувеличила. Таня чувствовала себя так, будто ее оглушили, причем второй раз за последнюю неделю. Но этот удар был ничтожен по сравнению с первым… И все-таки он что-то сдвинул с места.

Впервые за неделю она подошла к балконной двери и открыла ее. Все последние дни дверь оставалась закрытой. Таня боялась, что в какую-то отчаянную минуту не выдержит и шагнет через перила. Удержать ее было некому – она осталась одна. И вот теперь, забыв об этом страхе, бессознательно вышла на балкон, вдохнула свежий воздух… Внизу, на асфальте перед подъездом, увидела маленькую карусель из желтых листьев, крутящихся на ветру. И это вдруг укололо ее. Из жизни полностью выпала неделя. За это время пришла осень. И еще что-то случилось в стране, но главной новостью пока была осень.

Таня стояла, опершись на перила, и смотрела вниз. Она была в легкой маечке, ветер прохватывал насквозь. И все же как это иной раз приятно – замерзнуть! Ощутить, что жизнь продолжается. Она стояла на балконе долго, пока совсем не окоченела. А когда вернулась в комнату, там снова надрывался телефон. На этот раз звонок был междугородный. Звонила мать из Калининграда. И, поговорив с нею несколько минут, Таня поняла – Ксения вовсе не шутила. Мать намеками выясняла, сколько у дочери наличности в долларах, сколько в рублях и сколько в банке. Прямым текстом сообщила только, что цены запредельные. А когда мать поняла, что дочь ни сном ни духом не ведает о происходящем, то пришла в ярость, как и Ксения.

– Включи телевизор! – закричала мать. – Я с ней разговариваю, как с нормальной, а она только «почему» да «чего»! Рубль обвалился!

Через час Таня уже более ясно представляла себе ситуацию. Она напряженно сидела перед включенным телевизором, отпивала по глотку кофе, затягивалась сигаретой и просто физически ощущала, как эти продукты дорожают у нее в руках. И только когда новости кончились и пошла реклама, Таня представила свое положение до конца. По сравнению с теми гражданами, которые мелькали на экране, она пострадала незначительно.. Кроме небольшого рублевого счета в Сбербанке муж оставил ей три с половиной тысячи долларов. Эти деньги она не успела положить в банк. В последний раз она видела их в стенке, в ящичке с медикаментами. Таня встала и выдвинула ящичек, достала оттуда белый конверт, заглянула… Деньги оказались на месте. – Впору было обрадоваться, но она почему-то не обрадовалась.

Горло снова сжимали знакомые спазмы, но слез больше не было – она, похоже, выплакала их без остатка.

Таня покопалась в кошельке. Неделю назад на те деньги, которые она там нашла, можно было купить приличные демисезонные сапоги. А теперь? Пять пачек стирального порошка? И то если повезет. Она попыталась осознать этот немыслимый факт, но осознание почему-то не приходило. Пока Таня понимала только одно – она безнадежно одичала, отстала от жизни за дни, проведенные взаперти. И понимала еще, что боль куда-то отступила. Наверное, ненадолго, и сегодня же вечером она снова забьется в угол постели, зароется в подушку и будет плакать теми слезами, которые ничего не в силах облегчить. Но пока ей не плачется. Впервые за последние дни.