Андрей Житков - Кафедра

— Линочка, кушать! — раздался с кухни голос бабушки.

— Сейчас! — она сбегала за тарелкой с едой, вернулась к окну. Стояла, смотрела во двор, механически тыкая вилкой в тарелку.

Щелкнул выключатель. В комнате зажегся свет.

— Выключи немедленно! — заорала на бабушку Лина. Сама подскочила к выключателю, погасила свет.

— Мимо рта в темноте пронесешь, — пошутила бабушка. — Да и что это за еда — стоя!

— Помолчи, — попросила Лина.

— Ладно, я тебе стелю и ложусь, а ты — как хочешь, — обидевшись, сказала бабушка. Она ушла и вернулась с бельем, стала расправлять на диване постель. — И что это за дело у окна стоять? Кавалера высматриваешь, что ли?

— Кавалеров, — отозвалась Лина. — Если появятся, можно будет завтра как следует выспаться.

— Ну-ну, не нагулялась еще, — вздохнула бабушка. — Эх, если б молодость знала, если б старость могла. Спокойной ночи, внучка!

— Да, тогда и жить было бы неинтересно, — задумчиво сказала Лина, когда бабушка уже ушла. Она пододвинула к окну стул, села на него, положила голову на подоконник. “Хорошо, если б все было “чисто”, и завтра благополучно закончилось,”— подумала девушка, на мгновение закрывая глаза. “Не спать!”— приказала она себе. Сбегала на кухню за растворимым кофе. Принесла банку и чайник. Налила первую чашку. — Тихо в лесу, только не спит барсук… — пропела Лина, приставляя бинокль к глазам.

Часы показали без пяти девять. Шторы в комнате были задернуты. Лина смотрела во двор сквозь крохотную щелочку между косяком и тканью. Утром было много собаководов, кто-то убежал за молоком, кто-то на работу, кто-то в школу, кого-то повели в детский сад. Очень многих Лина знала с детства. Нет, это были не те люди, которых надо бояться. Эти свои, родные, домашние.

Во дворе появился Федор Иванович. В руке у него был старомодный пластмассовый кейс. Ручка отвалилась, и он заменил ее на обычную железную скобу. В кейсе лежали дискета от ЗИПа емкостью в один гекабайт. Ах, Федор Иванович, Федор Иванович, почти академик, наивный человек! Зачем же так бодро скакать по двору, козел вонючий, будто у тебя шило в жопе? Ведь договаривались: оглядеться, подождать немного, воздух понюхать, не воняет ли паленым. А ты что творишь? Лина до того рассердилась, что ей захотелось запустить в Федора Ивановича сосулькой. Она приставила бинокль к глазам. Федор Иванович был небрит, тер мерзнущие уши. “Наверняка с похмелья, — неприязненно подумала Лина. — Дилетант, лох, скотина, чмо!”

Прошло минуты три. Во дворе появился Рашид. Он тоже был с кейсом, правда, поновее, посолиднее. Этот не ринулся в середину двора, а огляделся по сторонам, оценил обстановку. “Учись, Федор Иванович, у преподавателей русского языка для иностранцев”, — произнесла Лина. Рашид отошел поближе к “ракушкам”, встал за одной из них. Умница!

Мужики маялись во дворе: Рашид топтался у гаража, Федор Иванович нервно расхаживал посреди двора. Ну да, без Лины они никогда друг с другом не познакомятся. Без Лины не срастется. Она вдруг испытала настоящую нервную дрожь, какую, наверное, испытывает студент-первокурсник перед сдачей первого в своей жизни экзамена, особенно, когда ни черта не знает. Давно она не испытывала такую, даже когда удирала от киллеров на Каширке. Всегда была сосредоточена, собрана, сжата, как большая стальная пружина, которая, выпрямившись, может смертельно ранить на несколько метров вокруг. Лина перекрестилась и направилась в коридор.

— Уходишь? — спросила из своей комнаты бабушка. Она полулежала, полусидела на высокой кровати, подложив под спину подушки. С ее места было хорошо видно прихожую. Впрочем, бабушка была почти слепая — Лину она видела в виде вытянутого серого пятна в ореоле света.

— Бывает ухожу, — пошутила Лина.

— Позавтракала бы на дорожку?

— Не хочу, — Лина, действительно, не хотела, желудок был сжат нервным спазмом. — Пока, бабуль! — она подошла к кровати, поцеловала бабушку в щеку, провела рукой по жидким волосам. — Я тебе позвоню.

— Ты моя милая! — улыбнулась бабушка беззубым ртом. — Я сейчас встану, помашу тебе из окна ручкой.

— Не надо, не надо, — слабо попросила Лина. Она осторожно закрыла за собой дверь.

Уже спустившись вниз, у подъездной двери, она достала из-под мышки небольшой пистолет, взвела его, снова перекрестилась. “Ну-ка, мужики во дворе, быстренько отвернулись и не увидели, что я вышла из подъезда!”— мысленно приказала Лина и нажала на кнопку замка.

В бинокль Бадаеву было видно, как во дворе появились Федор Иванович и Рашид. Когда профессор заходил взад-вперед, Бадаев тоже рассердился — иногда Федор Иванович заходил за дом, и его не было видно. “Что же ты мечешься, конь с яйцами! Давай-ка подальше, на открытое пространство, к “ракушечкам”, чтобы обзор был больше, — про себя говорил Бадаев. — А Линочка у нас — умная девочка, смышленая.”