Андрей Житков - Кафедра

Рашид занимался в аудитории с двумя шведами. Шведы — молодые развязные парни в ярких шарфах какой-то неизвестной шведской команды — сидели на стульях нога на ногу, держали папки с прикрепленными листами, жевали резинки, надувая розовые пузыри, слушали преподавателя и что-то записывали.

Митя заглянул в аудиторию, поманил Рашида рукой. Рашид, увидев Митю, поморщился.

— Извините, — виновато улыбнулся шведам Рашид. — Перерыв на несколько секунд.

Все понимающие слишком буквально шведы посмотрели на часы. Рашид вышел.

— Ну что, тебе приспичило? Не знаешь — какие они? Начнешь на две минуты позже — бегут жаловаться к декану. Знал бы, что такие суки, ни за что б не взял!

— Капиталисты — сволочи. Слушай, буквально пару слов. Помнишь, мы тогда девицу спасли, и в “универе” большой шмон был? Ты говорил, у тебя кто-то в ОБНОНе работает.

— Ну, есть такое. А что?

— Телефон можешь дать?

— Телефон? А зачем тебе? — удивился Рашид. — Ты, Дмитрий, в это дерьмо не лезь!

— Да я и не лезу. Так, на всякий случай. Смотрю, у нас во дворе приторговывать стали. Малолеток с пути истинного сбивают. А много им надо? В общем, стукану анонимно с какого-нибудь автомата, да и все.

— Ну, смотри, чтоб неприятностей на задницу не нажить, — покачал головой Рашид. Он взглянул на часы. — Пиши телефон, Залесов.

Митя поднялся на “Олимп”. “Олимпом” в техническом университете называлась лестничная площадка между четвертым этажом главного здания и чердаком. Чердак был закрыт на двери, решетки, замки. По слухам, именно на нем Марат со своими архаровцами в свое время хранил весь товар. Было — не было? Марат вон уже преспокойненько гуляет на свободе и портит порядочным людям жизнь.

На “Олимпе” было оживленно. Студенты тусовались с бутылками и банками, курили, что категорически было запрещено еще лет пять назад, болтали, смеялись и шумно радовались всякому, кто сюда поднимался.

— Здрасьте, Дмитрий Алексеевич! — шумно поприветствовали студенты Залесова. — Какими судьбами к нам? Ищите хвостистов на Олимпе. У нас нет таких. Валечка, покажи дяде хвостик. Пивка не желаете?

— Угомонитесь! — попросил Митя, поморщившись. — Вы не видели Коравайчук?

— Они с Макой в кафе спустились кофейком оттянуться.

Наташа Коравайчук в своей время была его клиенткой, “корабельщицей”, и он немало удивился, когда месяц назад она предстала перед его замдеканские очи с зачетной книжкой в руках. Оказывается, девицу уже дважды отчисляли, и каждый раз она через год восстанавливалась на платное. Поначалу девушка смутилась, но через несколько дней уже стала подмигивать ему и вспоминать “старые добрые времена”, Митя пригрозил ей, что в следующий раз ни за что не восстановит, и она угомонилась. Клиентка клиенткой, но, судя по внешнему виду, девица крепко “подсела” на более сильную “дурь”. Круги под глазами, бледность, замедленная речь, будто каши в рот набрала.

В подвале играла музыка. Молодежь в честь начала семестра весело отплясывала, устроив посреди кафе импровизированную танцплощадку. Митя сразу приметил среди танцующих Наташу. Он протиснулся сквозь толпу.

— Наташа, разговор есть! — крикнул Митя, стараясь перекричать музыку.

— Д-да, побазарим, Дмитрий Алексеевич. Нам есть о чем побазарить! — Наташа оперлась на его плечи и вдруг резко, с визгом, подпрыгнула вверх, так что он едва устоял на ногах. Митя понял, что девушка уже под изрядной “дозой”.

Митя выволок Коравайчук из кафе. Наташа тяжело дышала, мокрые волосы прилипли ко лбу.

— Ты отразишь то, что я тебе сейчас скажу? Или отложим разговор на завтра?

— Отражу, — кивнула Наташа, вытирая потное лицо платком. — Говори, Алексеич.

— Мне товару надо.

— Ой, не смешите меня! Зам. декану ширнуться захотелось! — Наташа расхохоталась намеренно громко. Митя заозирался. На них не обращали внимание — все были заняты своими тусовками.

— Я серьезно. Мне надо три чека с “герычем” и штук пять марочек с “кислотой”. За это я сам лично проставлю тебе в зачетку “хвосты” и, если в следующем году освободится место, переведу на бесплатное. Только это наше дело, наше, и больше — ничье. Лады?

Наташа посерьезнела. — Ладная идейка. А “башлять” за дело мне самой придется?

— Твое дело завтра к десяти принести товар. Бабок я тебе дам. Но, смотри, проколешь!… Самолично выкину с треском!

— Какой базар, Алексеич? — снова заулыбалась девица.

— И хватит орать на каждом шагу, будто мы с тобой друзья-приятели и тыщу лет знакомы, — произнес Залесов зло.