Александра Маринина - Фантом памяти

- Видишь ли, - начал я уклончиво, - у меня нет таких знакомых, которые могут помочь тебе с паспортом. Я могу попробовать позвонить в одно место, но ничего не обещаю.

- А ты пообещай, Дюхон, пообещай, - голос Викулова внезапно стал серьезным. - Это очень важно. Это вопрос жизни и смерти.

- Очередной контракт горит? - вяло поинтересовался я. Мне, подавленному происшедшим, совсем не интересно было разговаривать о чужом бизнесе.

- Я тебе расскажу, чтобы ты понимал. Мои конкуренты пошли ва-банк. Мои источники мне сообщили, что против меня собираются возбудить уголовное дело и немедленно арестовать. Это может случиться уже завтра. Или послезавтра. Но в любом случае, пока этого еще не произошло, мне нужно успеть уехать. Понимаешь? В турагентстве, через которое я всегда делал паспорт и визы, могут организовать это только за четыре дня, три рабочих дня на паспорт и день на визу, но там еще выходные попадают, так что всего получится неделя, а я столько ждать не могу. Ты уж постарайся, Дюхон. И пойми еще вот какую вещь: я не могу обратиться к своим знакомым, потому что произойдет утечка информации и меня арестуют еще быстрее, чем собираются. Только ты можешь мне помочь. Так что давай помогай.

Что-то вспыхнуло во мне и запылало жарким, сжигающим все человеческое огнем. Когда я был ребенком, потом подростком, я обожал Борьку. Он был моим кумиром, родители ставили его мне в пример, и я искренне стремился если уж не стать таким, как он, то хотя бы заслужить его похвалу. И столь же сильной, как обожание, была моя ненависть. Я понимал, что мне никогда не стать таким, как он, и никогда мне не дождаться от него слов одобрения. Я зависел от него и ничего не мог с этим поделать. Мучился, плакал, давал себе смешные детские клятвы - и на другой день снова просительно заглядывал в его глаза, подлизывался и шел у Борьки на поводу.

О, как легко ему все давалось! Один из лучших учеников в классе, но не зубрилка, не начетчик, а просто одаренный, способный мальчик. Лучший спортсмен, выступающий за нашу школу и за район на всех мыслимых соревнованиях. Самый красивый мальчик, по которому сохли все наши девчонки. В том числе и моя сестра Вера.

Я не был столь одаренным, учился в основном на тройки и четверки, по некоторым предметам были и пятерки, но только я один знал, чего мне это стоило. Я не был не только лучшим спортсменом, я даже свою четверку по физкультуре получал исключительно благодаря свой покорной дисциплинированности. Результаты у меня были не просто на тройку - на двойку, но наш физрук ценил мою старательность и видел, что я бегаю и прыгаю на пределе собственных возможностей. И уж конечно, красотой я не блистал и девочки по мне не сохли, но в этом я Борьке не завидовал, потому что интерес к романтическим отношениям проснулся у меня ровно тогда, когда в меня впервые в жизни влюбилась соседка по дому. Случилось это, когда мне было шестнадцать, а до того проблемы ухаживаний и обжиманий меня мало волновали. То есть в физиологическом плане волновали, конечно, но не до такой степени, чтобы завидовать Борьке.

Я вообще никогда ему не завидовал. Я просто обожал его и одновременно ненавидел. Потому что от меня требовали, чтобы я был таким, как он, а мне хотелось оставаться таким, как я был сам по себе.

А потом мы выросли, поступили в свои институты, стали общаться куда реже, и меня, что называется, "отпустило". А потом он закрутил роман с моей сестрой. Даже не роман, а так, легкий флирт, плавно перешедший в область сексуальных отношений. При том что он уже был женат. Верочка столько лет была влюблена в Борьку, и вот наконец ее мечты стали реальностью! Она вся светилась счастьем. Уж не знаю, обещал он Верочке что-нибудь или нет, но она ждала от Борьки ребенка и аборт делать отказалась категорически.

- Я люблю его больше жизни, - говорила она сквозь слезы. - Я хочу этого ребенка. И я уверена, что, когда будет ребенок, Борис разведется и уйдет ко мне.

Я знал, что этого не будет, потому что хорошо представлял себе, что такое мой друг Викулов. Но говорить об этом Верочке было бессмысленно. Зачем? Она любит - и этого достаточно.

Ребенка она родила, но Борька, совершенно ожидаемо, никак на это не прореагировал. То есть прореагировал, конечно, но совсем не так, как ей и всем нам хотелось бы. Он пришел ко мне и сказал:

- Мне очень жаль, Дюхон, но я не люблю Веру. Я никогда ее не любил. Но ей очень этого хотелось, и я ее пожалел, понимаешь? Просто пожалел. Однако я не снимаю с себя ответственности за ребенка, он мой, и я готов принять любое посильное участие в том, чтобы он вырос здоровым и веселым.