Чингиз Абдуллаев - Повествование неудачника

Давид Рашковский не только был криминальным авторитетом, но и держал под контролем производство дефицитных товаров от Риги до Баку. Нужно сказать, что власть жестоко преследовала подобных «цеховиков» и их покровителей. Беспощадные приговоры поражали своей жестокостью. За хищения в особо крупных размерах выносились однозначные приговоры о расстрелах. Даже насильники и убийцы имели шанс получить помилование, но с «цеховиками» власть поступала самым безжалостным образом, понимая, что эти люди не просто работают на себя – они разрушают советскую плановую экономику и наглядно демонстрируют преимущества индивидуальной деятельности над плановым хозяйством.

Рашковский был богатым человеком даже по меркам Запада, а в бывшем СССР он считался одним из самых уважаемых и богатых людей в стране. Все свои деньги и влияние он передал своему сыну, основавшему банк «Армада» и сделавшему карьеру уже в новых экономических условиях. Тогда Валентину Давидовичу Рашковскому было чуть больше тридцати.

«Армада» стал одним из первых и наиболее успешных коммерческих банков начала девяностых. Тогда шла беспощадная борьба за выживание, и многие банкиры вместе с криминальными авторитетами оказались на кладбище. В этой войне Валентину Рашковскому удалось не только выжить, но и сохранить свой бизнес. В середине девяностых он уже был влиятельной политической фигурой, а его состояние оценивалось в несколько сот миллионов долларов.

Разумеется, подобные успехи вызывали ненависть недоброжелателей, порождали врагов и завистников. На Рашковского несколько раз покушались, несколько раз пытались подорвать репутацию его банка, но все попытки оказались тщетными. Шепотом рассказывали, что спецслужбы даже провели специальную операцию, заслав к нему своих агентов, среди которых была и женщина, ставшая его личным секретарем. Служба безопасности банка смогла всех их вычислить. Говорили, что Рашковский пощадил только секретаршу, к которой испытывал симпатию, поэтому сохранил ей жизнь. Еще добавляли, что, как и отец, сам Валентин Рашковский также считался одним из коронованных королей преступного мира – правда, ни разу не побывав в тюрьме и не получив официального звания «вора в законе», к которому банкир относился достаточно скептически. Как бы там ни было, к началу нового века его состояние оценивалось уже близко к миллиарду долларов, и он попадал в списки журнала «Форбс».

Но затем все поменялось. К власти в стране пришла другая команда, в которой преобладали уже не бывшие друзья Рашковского, а товарищи из компетентных органов. Рашковский оказался умнее многих своих куда более богатых и влиятельных соседей по списку «Форбса». Одни, потеряв свое влияние, предпочли сбежать в Англию, чтобы отсидеться там, как Борис Березовский; другие, отказавшись от борьбы, эмигрировали в Израиль, чтобы пережить там новые времена, как Владимир Гусинский; третьи выбрали очень непривычную для себя роль борца с существующим режимом и оказались в тюрьме, как Михаил Ходорковский.

Рашковский же пошел по другому пути – благоразумно отказался от акций своего банка, передав контрольный пакет представителям государства, входившим в состав директоров «Армады»; свернул почти всю свою деятельность в России, предпочитая вкладывать деньги в другие предприятия за рубежом, – одним словом, выбрал себе путь Романа Абрамовича, который вполне лояльно выполнял все требования власти, соглашаясь даже работать губернатором далекой Чукотки и вкладывать деньги в развитие этого края. Взамен Абрамовичу разрешили продать все свои активы и спокойно вывезти огромные суммы за рубеж, где он поражал иностранцев своими невероятными покупками, приобретая футбольный клуб «Челси», невиданные прежде яхты и самолеты, дворцы и поместья.

Но Рашковского подобная мишура мало интересовала. Правда, и денег у него было гораздо меньше, чем у Абрамовича, – примерно раз в десять или в пятнадцать. Но даже тех полутора миллиардов, которые оставались у Валентина Давидовича после сворачивания всех дел в России, было вполне достаточно, чтобы удовлетворить свои амбиции и позволить себе жить так, как хотелось. Сейчас он возглавлял инвестиционную компанию «ТОР», в которой владел контрольным пакетом акций.

Сидевший напротив него мужчина лет шестидесяти по внешнему виду напоминал ресторанного метрдотеля. Мягкие, плавные движения, неспешная речь, волосы каштанового цвета, которые он, конечно, подкрашивал, крупные черты лица. Леонид Дмитриевич Кудлин работал еще с отцом Рашковского и был знаком с их семьей уже больше тридцати пяти лет. Он помнил маленького Валентина, когда тот был еще подростком; помнил становление и взросление молодого Рашковского. Умирая, старый Давид поручил сыну всегда иметь рядом с собой Кудлина, который за столько лет действительно ни разу не подвел Валентина Давидовича. Более того, он всегда оказывался неизменно прав в любой сложной ситуации, которая возникала вокруг персоны Рашковского. Именно с подачи Кудлина Валентин Давидович в начале века отказался от контрольного пакета акций своего банка. Кудлин отчетливо видел, что наступали новые времена и необходимо было срочно перестраиваться. Другие, не сумевшие понять или разобраться, что именно произошло, проигрывали бесповоротно. Немногие, сумевшие осознать степень перемен, безусловно выигрывали.