Пьер Вери: Убийство Деда Мороза

Раздался стук — это Лепик за неимением двери захлопнул окно. В то же время он продолжал размышлять о деле, с которым к нему пришел священник: «В первую очередь поинтересуюсь оплатой».

В приемной комнате священник поднялся с кресла. Перед ним, слегка склонив голову набок и глядя на него желтыми глазами, стоял Лепик — высокий, стройный, гладко выбритый, с аккуратно зачесанными назад и смазанными бриллиантином волосами.

— Тысяча извинений, господин аббат… Сам того не желая, я подверг ваше терпение тяжелому испытанию.

— Это ничего… Ничего страшного, мэтр.

— Вы очень любезны.

Лепик сделал два или три шага, потер руки. «Сколько бы мне запросить?» — подумал он и резко обернулся.

— Дорогой господин аббат, мой кабинет в настоящий момент занят одним коллегой, пришедшим посоветоваться относительно сложного дела. Вы не возражаете, если я выслушаю вас здесь?

— Разумеется, мэтр.

Жюгонд удалился. Лепик вновь потер руки.

— Я слушаю вас, господин аббат.

На следующий день епископ Нанси монсеньор Жибель вертел в руках принесенную ему визитную карточку. На ней значилось:

— Маркиз де Санта-Клаус! Это все равно, что господин Синяя Борода или господин Мальчик-с-Пальчик. Как он выглядит, этот маркиз?

— Высокий и худой, монсеньор, однако, мускулистый. — Смуглый, я бы сказал, почти оливковый цвет лица. От тридцати до тридцати пяти лет. Изыскан, хотя взгляд какой-то слишком инквизиторский. В общем, красивый мужчина. Смахивает на португальского аристократа. Маркиз прекрасно говорит по-французски — с очень легким акцентом. Одет строго, но что-то в нем есть экзотическое.

Монсеньор Жибель улыбнулся:

— У вас талант к описанию деталей. Скажите одним словом — благородный он человек или авантюрист?

Секретарь прелата обладал добродетелью осторожности:

— Я не сомневаюсь, — дипломатично заметил он, — что монсеньор сам ответит на этот вопрос, если согласится на аудиенцию, о которой его просят.

Епископ пребывал в затруднении.

— Досадно, — пробормотал он, — очень досадно. Не вижу причины, по которой я мог бы отказать в аудиенции этому иностранцу, но в настоящий момент я как раз жду кое-кого… кое-кого кто опаздывает.

После того, как аббат Фюкс побывал у него и рассказал о попытке ограбления в Мортефоне, епископ Нанси решил, что необходима охрана раки святого Николая. Он отказался от мысли обратиться к полиции Нанси, частично из-за того, что боялся неуместных сплетен — Нанси находился слишком близко от Мортефона, — а главное, потому, что очень бы не хотел вмешивать в это дело полицию. Еще меньше ему улыбалось обращаться к частным детективам, которых он презирал. Своими затруднениями он поделился с архиепископом Парижа монсеньором Флореном.

В полученном с обратной почтой письме сообщалось, что из Парижа направлен человек: адвокат Проспер Лепик. «О его проницательности, ловкости и такте рассказывают чудеса, — заверял монсеньор Флорен. — Кроме того, он человек умный. Что вам еще сказать?»

Лепик прибыл в Нанси утром и обещал к трем часам явиться в епископство. Но вот уже десять минут четвертого, а от Лепика ни слуху ни духу. Зато этот неожиданный визитер, португальский аристократ с невероятным именем — маркиз де Санта-Клаус, просит принять его… Тем лучше. Лепик подождет.

— Будьте добры, пригласите маркиза де Санта-Клаус.

Портрет, набросанный секретарем, отвечал действительности.

У маркиза был необычайно живой взгляд.

— Вы, без сомнения, только проездом в нашем городе?

Угол рта и бровь знатного португальца чуть заметно приподнялись:

— Действительно проездом, монсеньор. Я рассчитываю вечером быть в Мортефоне.

Прелат вздрогнул.

Могу я спросить, чем привлекает вас это место? Для туристов оно малоинтересно…

Рот маркиза де Санта-Клаус дернулся чуть сильнее.

— Меня очень интересует церковь Мортефона, монсеньор. Если верить туристическому проспекту Жоанн, рака святого Николая имеет большую ценность.

Епископ изучал лицо посетителя.

— Ваши слова меня радуют, маркиз! Действительно… — он прервался на полуслове — посетитель подскочил.

— Маркиз?! Извините, ваше преосвященство, я, видимо, спутал визитки. Непростительная рассеянность! — Он вынул бумажник, извлек из него и подал епископу карточку. На лице монсеньера Жибеля отразилось глубокое удивление:

— Как? Вы…

Маркиз быстро поднес палец к губам: