Джон Гарднер - Месть Мориарти

— Если вы наберетесь терпения, — продолжал Мориарти, — я представлю вам человека, оказавшего всем нам великую честь и согласившегося нанести визит в наше скромное убежище. Я схожу за ним, и это займет минут двадцать-тридцать. А вы пока уделите внимание вашим стаканам. — Раскланявшись, как актер перед публикой, Профессор удалился в свои обновленные апартаменты.

После его ухода «преторианцы» не только обсудили услышанное и несколько раз наполнили стаканы, но и попытались вытянуть какие-либо детали из Эмбера, но тот лишь усмехался и упорно отмалчивался.

Через двадцать пять минут раздавшийся за дверью голос Профессора призвал собрание к тишине.

— Джентльмены, я имею честь представить вам мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Холмс.

Ошеломленные, пораженные ужасом, все — кроме одного — присутствующие уставились на злейшего врага Профессора. Да, это был он: высокий, сухощавый, с пронзительными глазами, орлиным, с горбинкой, носом и решительным, выдвинутым вперед подбородком.

— Итак, джентльмены, мы встречаемся лицом к лицу. Вы, Ли Чоу, уже успели полакомиться блюдами родной кухни. А вы, Спир, — если, конечно, это настоящее ваше имя, — как ваша утренняя прогулка у реки? А вот наши любезные друзья, братья Джейкобс, насколько я вижу, недавно играли в бильярд.

Бертрам Джейкобс вскочил со стула и уже сделал шаг вперед с явно недобрыми намерениями в отношении гостя, но тут голос Холмса внезапно изменился.

— Не беспокойтесь, Бертрам, вам ничто не угрожает, — сказал Джеймс Мориарти.

Голова мнимого детектива качнулась из стороны в сторону, и смех, сорвавшийся с его губ, мог принадлежать только одному человеку — Джеймсу Мориарти.

— Ну, разве это не триумф перевоплощения? — с гордостью спросил он.

Дом в Мейда-Вейл очаровал ее с первого взгляда — небольшой, но аккуратный, чистенький и уютный, со вкусом обставленный. Обойдя его, Ирэн Адлер нашла все, чего только могла желать женщина, включая прекрасно вышколенную молоденькую служанку по имени Харриет.

В доме ее ждало еще одно письмо от Шерлока Холмса, изложенное в самых теплых и нежных выражениях. В вазах стояли свежие цветы; в ее распоряжении была также небольшая карета.

Письмо Холмса заканчивалось такими словами: «В данный момент я занят довольно важным делом, но навещу вас сразу же, как только представится такая возможность».

Прошло, однако, три дня, прежде чем великий детектив смог появиться на вилле.

Он приехал во второй половине дня, ближе к вечеру. Ирэн Адлер переодевалась, готовясь прокатиться в своей новенькой карете, когда Харриет, вся возбужденная, с горящими глазами, вбежала в комнату с известием, что он ждет ее в гостиной.

Ирэн спустилась к своему благодетелю минут через пятнадцать — в простом сером платье, с сияющим, счастливым лицом. Тридцать девять? В этот момент никто бы не дал ей больше тридцати.

— Мистер Холмс, не знаю, как и благодарить вас. Вы так добры. С моей стороны не будет слишком большой вольностью предложить вам поцелуй?

— Дорогая леди. — Суровые черты дрогнули и сложились в приятную улыбку. В следующий момент великий детектив наклонился и обнял ее. — Я так долго ждал этого и буду только счастлив, если вы сочтете меня достойным такой благодарности.

Она прижалась к нему.

— Мистер Холмс, я до сих пор не могу поверить. Если верить тому, что о вас говорят, вы скорее пройдете лишнюю сотню миль, чем позволите скомпрометировать себя общением с обыкновенной женщиной.

— Вы правы. Именно таким меня и представляли. Но вы тронули мое сердце — тогда, несколько лет назад, при нашей первой встрече, случившейся при довольно-таки двусмысленных обстоятельствах, — и с тех пор мне всегда хотелось помочь вам. Должен сказать, я никогда не понимал, почему вы, если остались в живых и попали в затруднительное финансовое положение, не вернулись в театр, к прежней профессии.

Ирэн Адлер вздохнула и, взяв гостя за руку, подвела его к стоявшему у окна дивану. Усевшись, она похлопала ладонью по бархатной подушке, приглашая детектива устраиваться рядом.

— Я потеряла голос, мистер Холмс. Из-за шока, вызванного той ужасной лавиной и смертью моего дорогого мужа, Годфри. — Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась, пряча лицо.

— Мне так жаль, Ирэн. — Он погладил ее по руке. — Я знаю, сколь тяжелой была для вас эта потеря. Сам я в некоторых отношениях человек бесчувственный, но представляю, какую боль и пустоту оставляет после себя такая утрата. Если я могу как-то смягчить эту боль, вам нужно только лишь попросить.