Артур Омре - Риф Скорпион (Сборник)

Холмгрен обычно покупал средство для ращения волос и разную мелочь в аптеке по соседству с гостиницей на Монпарнасе. Его там знали хорошо и подтвердили, что он не брал снотворное. Это средство отпускают только по рецепту, и полиция строго следит за соблюдением этого правила. Рецепты сохраняются, покупатель обязан расписаться в особой тетради. (Французская полиция уже сообщала Вебстеру, что Холмгрен не покупал пузырек со снотворным в мае прошлого года.)

Если Холмгрен вложил деньги в какое-то дело, Сёдерлюнд должен был знать об этом. Холмгрен приезжал в Париж отдыхать, из всех дел его интересовал только завод под Фредрикстадом в Норвегии. Сёдерлюнд признавал, что у Холмгрена было много знакомых дам, они ему нравились и отвечали взаимностью. Однако он не думал обзаводиться семьей, пока не перевалит за пятьдесят лет. У Сёдерлюнда осталось впечатление, что когда-то Холмгрену сильно не повезло в любви.

Дальше в письме Сёдерлюнда следовали поразительные сведения. Он писал:

«По поводу фру Саген. Но стану скрывать, что прошлой весной Холмгрена навестила в Париже одна норвежская дама. Она приехала шестого мая прямо из Норвегии, оставалась здесь пять дней, потом вернулась на родину. Холмгрен взял с меня слово, что я никому не скажу об этом, но я считают своим долгом информировать полицию. Это была привлекательная дама, для меня и для гостиничной администрации — фру Саген, но я почти сразу узнал ее по одной давней фотографии, с которой Холмгрен не расставался. Он и не стал скрывать, что она — его бывшая любовь. У них не было условлено встретиться в Париже, его чувство к ней успело остыть. Убежден, что он говорил правду. От былой страсти ничего не осталось. Он избегал оставаться с ней наедине. Мне показалось, что она не очень счастлива. Перед самым отъездом она взяла с меня обещание, что я никогда не выдам ее. Очевидно, допускала, что я могу приехать в Норвегию и навестить Холмгрена. Ее звали Анина Стефансен, она была замужем за кассиром Холмгрена».

Вебстер сразу посерьезнел, посмотрел через двор на тюремные окна. Пробормотал про себя:

— Вот как, в заводском поселке все знают всё друг о друге?

Подумал и добавил:

— Сдается мне, я уже читал что-то в этом роде в одном донесении.

Письмо в парижскую полицию. Письмо господину Сёдерлюнду.

Вебстер подытожил в уме собранные сведения. Итак: в начале мая прошлого года Холмгрен приехал в Париж, пробыл там около трех недель и вернулся на завод. Фру Стефансен навестила его там без предупреждения, несколько дней прожила в той же гостинице на Монпарнасе и уехала домой.

Через два месяца после возвращения в Норвегию Холмгрен стал брать большие суммы в кассе. Стефансена обвинили в растрате, однако он сумел подтвердить документами, что Холмгрен брал деньги для расчетов с кредиторами. Видимо, Холмгрен не полагался всецело на рассудок Стефансена. Остается некоторая неясность относительно шестидесяти тысяч крон, но, по всей вероятности, они тоже были выданы Холмгрену, хотя расписки не найдены. По-прежнему остается выяснить, куда подевалась столь крупная сумма, и разгадать тайну пузырька со снотворным. Кто-то же купил его.

Спокойно ожидая новых данных из Парижа, Вебстер тем временем без шума уточнял обстоятельства парижского вояжа фру Стефансен. Кроме Сёдерлюнда, никто не упоминал об этой поездке; возможно, больше никто и не знал о ней. Фру Стефансен держала в тайне такие вещи.

В один августовский день Вебстер случайно, а может быть и не совсем случайно, встретил на Драмменской улице студента Арвида Стефансена.

Стефансен-младший выглядел отлично в хорошо сидящем костюме, при виде Вебстера слегка напыжился.

— Ну как поживает папаша? — осведомился Вебстер. Арвид Стефансен сообщил, что тот быстро приходит в себя. Арвид только что посетил его в горах, вчера вернулся в Осло. Студент выражался кратко, чуть саркастически, по-прежнему не принимал всерьез своего родителя.

— Собирается в Кению, — сказал он. — Исполнение мечты. Бьюсь об заклад, разочарование не заставит себя ждать. Представьте себе, задумал разводиться во что бы то ни стало.

— Да ну?

— Вот и я говорю. Со странностями человек. А так-то хорошо, что с него сняли обвинение. Я уж подумывал, что он замахнулся на большие дела. Припрятал сокровище, чтобы как-нибудь совершить кругосветное путешествие. Ничего, все наладится. Мама не станет возражать. И не будет сильно горевать, насколько я ее знаю. Вообще-то он добрая душа. Добрый и малость не от мира сего. Ему бы стихи писать, только не такие жесткие, как теперь пишут. Эти современные поэты — практичный народ, а в нем практичности ни на грош. Интересно было бы посмотреть, как он отправится в сафари через Африку, с караваном негров. От этого развода кое-что и нам перепадет.