Елена Михалкова - Водоворот чужих желаний

Человек взял заранее приготовленный пакет и обвел взглядом кабинет. Из смежной комнаты раздавались голоса, и он продумал, что скажет, когда будет брать пальто из шкафа. У него мелькнула мысль, не стереть ли повсюду свои отпечатки пальцев, но он тут же отругал себя за нее — мысль была бессмысленной и показывала, в каком состоянии он находится.

Он сел за стол, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы прийти в себя. Это подействовало. Человек встал, взял сумку, пакет и вышел в соседнюю комнату. Надевая пальто, бросил короткую фразу подчиненным, исчерпывающе объяснявшую его уход. «Думаю, с остальными прощаться не будем», — усмехнулся он про себя, распахнул дверь, ведущую в коридор, и замер.

В коридоре стояли пятеро. Четверо были ему знакомы, а пятого, молодого светловолосого парня лет двадцати пяти, небрежно привалившегося к стене, человек видел впервые. Однако именно этот пятый, усмехнувшись, пожал плечами и сказал:

— Вот видишь, Серега, я же говорил.

И добавил, недобро прищурившись и сразу став лет на пять старше:

— Далеко ли вы собрались, любезная Эмма Григорьевна?

Орлинкова дернула головой, отпустила пуговицу, которую тщетно пыталась продеть в петлю. Кошелев, Капитошин и Викулова смотрели на нее, и лица у них были до смешного глупые.

— Не нравится, как я к вам обращаюсь? — сочувственно спросил парень. — Давайте я задам вопрос иначе: далеко ли вы собрались, любезная Фаина Григорьевна? Не иначе, как в родное Кудряшово? Не торопитесь, вас там не ждут.

Главный бухгалтер повернулась к ним спиной и прошла обратно в кабинет мимо ошеломленно молчавших «девочек». Голос интуиции, которую она все это время ошибочно принимала за панику, молчал: говорить что-то было уже поздно.

— Выкладывайте, — сухо сказала Орлинкова, усевшись в кресло и с вызовом глядя на Кошелева. — У вас есть что мне сказать или я могу пойти домой? Я не очень хорошо себя чувствую.

Макар открыл рот, чтобы съязвить, но тут Катя тихо и неожиданно жалобно спросила:

— Так это вы его убили, Эмма Григорьевна? Но почему? За что?!

Бухгалтер перевела взгляд на девчонку. Личико у той стало не просто глупое, а глупое и очень огорченное, и Орлинкова усмехнулась краешком губ.

— Я вам, милая Катерина, должна спасибо сказать. Но не скажу. Все равно ничего у меня не получилось.

— А что должно было получиться? — встрял медведь-здоровяк.

Эмма Григорьевна, похожая на воительницу под шлемом фиолетовых волос, презрительно фыркнула.

— Вы что же, полагаете, я сейчас стану вам все как на духу выкладывать? Последнее признание? Ошибаетесь, господа. Не стану.

— А не надо, — заметил светловолосый парень. — Мы и без вас все выяснили. Двадцать лет назад вы, Фаина Григорьевна, были замужем за человеком, который вырезал русалку. После его смерти вы уехали из села и обосновались в Москве. Кстати, вы очень изменились, по словам Натальи Котик. Она вас еле узнала. Но все-таки узнала.

Орлинкова наклонила голову, не говоря ни слова.

— Вотчин уехал из Кудряшова с русалкой, а вы, наверное, считали, что она должна достаться вам, — продолжал парень. — И услышав рассказ Катерины о том, что у ее соседа есть русалка, которую он считает исполняющей желания, сразу поняли, кого вам послала судьба. Вычислить по адресу телефон — пустяки, а адрес Викуловой был вам известен. Могу предположить, что вы позвонили по нескольким номерам, прежде чем попали на коллекционера. Не так ли?

Женщина не ответила.

— Интересно, что вы ему сказали? Что вы тоже загадывали желание, которое исполнила русалка? Или придумали что-то другое? Как бы то ни было, вы заинтересовали его, и он открыл вам дверь, когда вы приехали к нему вечером. Должно быть, вы были очень убедительны, потому что Вотчин настороженно относился к посторонним.

— И потом она его убила? — недоверчиво спросил Кошелев, переводя взгляд с Макара на Орлинкову и снова на Макара.

— Да. Убила. Катя, что там следователь говорил о причине смерти Вотчина?

— Ударили тупым предметом по голове, — вспомнила Катя. — Кажется, одной из его скульптур, только очень тяжелой.

— Значит, вы не были уверены в том, что убьете его, — кивнул Илюшин. — Вы, наверное, попросили отдать вам русалку, а Вотчин, разумеется, отказался — потому что он верил в ее силу. Тогда вы ударили его, забрали фигурку и убежали из квартиры. Но по дороге — вот беда, правда? — вы ее выронили.

Бабкин неожиданно рассмеялся, и все вздрогнули, а в соседней комнате что-то с грохотом упало на пол.