Леонид Матюхин - Удар в спину

- Ну да, как же... Познакомились бы мы с тобой там, где спят на нарах, если бы ты был убежден в этом... - усмехнулся Филимонов и пояснил, Дмитрич ведь был у нас крупным ученым, доктором технических наук. Представляете? И - сел. А почему? Да просто однажды отстрелил ближайшему другу то, чем тот грешил! Грешил, между прочим, с его женой.

- Прекрати, Михаил! - Дмитриевич слегка стукнул кончиками пальцев по краю стола. - Это... Об этом не следовало говорить.

- Ладно! Прости. И вообще - плюнь и разотри. Не стоят они того, чтобы о них вспоминать.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Сидящие за столом усиленно делали вид, будто их не интересует ничто, кроме скромных закусок.

- Вообще-то, что касается счастья, - решился прервать затянувшуюся паузу Анатолий, - так я полагаю, что в этой жизни человек вообще бывает по-настоящему счастлив крайне редко, причем буквально считанные мгновения. Очень скоро появляется неудовлетворенность и желание чего-то иного, чего-то большего.

- Это ты о бабах, что ли? - скривил в усмешке губы Левый. - Поэтому и скачешь кузнечиком от одной к другой?

- Причем тут бабы? - обиделся Картушин. - Это вообще. Типа как закон жизни...

- Да иди ты со своей неудовлетворенностью! - и Мишка вновь повернулся к Дмитриевичу. - Ладно. Скажи-ка, Дмитрич, ведь человек все-таки иногда испытывает то, что называется счастьем?

- Испытывает. Но - действительно крайне редко. Счастье не бывает перманентным.

- Ну и что из того? Это неважно. Ведь испытывает же. - Мишка допил рюмку. - Важно то, что человек на протяжении всей своей жизни ищет счастье. Он с самого рождения запрограммирован на стремление к счастью. И это очень здорово. Не будь этого, люди до сих пор ходили бы в звериных шкурах. И вечерами выли бы из нор на луну.

- А ты, однако, философ, - удивилась Ирина. - Вот бы ни за что не подумала.

- Ага. Отлично. Я - философ. А кто ты у нас такая? Рассказала бы нам, как ты оказалась тут.

- Ты меня сам сюда привез, - напомнила Ирина.

- Не надо, - поморщился Мишка. - Ты прекрасно понимаешь, чтo я имею в виду.

- Ладно. Можно коротко? И без стриптиза? Без духовного стриптиза, я имею в виду.

- Лично я ничего против стриптиза не имею, - заметил Филимонов. Считай, что меня устраивают любые его формы.

- Ладно. Непременно приму к сведению.

Вплоть до последнего класса жизнь Ирины мало чем отличалась от жизни миллионов соотечественниц её поколения. В раннем детстве это были детский сад, вечно сетующая на нехватку времени замученная мама, обожаемый отец и предел мечтаний - пушистый котенок. Когда Ира уже училась в первом классе, родители подарили ей вместо котенка братика, однако подарок девочку не особенно обрадовал, поскольку теперь времени на Ирочку у мамы почти что совсем не оставалось.

Ира росла здоровым ребенком. Если она и болела, то болела легко и недолго. Да и вообще, болезни в её детстве были скорее исключением, нежели правилом. С этим её матери повезло. Да и не только с этим. Девочка отличалась общительностью и имела массу друзей. К учебе относилась спокойно, как к неизбежному злу, с которым просто необходимо смириться и свыкнуться. В соответствии с этим своим подходом звезд она с неба не хватала, но и среди двоечников никогда не числилась. Ее живой энергичный характер требовал движения и свободы. Ей было душно в узких рамках статуса ученицы школы, но, несмотря на это, девочка никогда громко не бунтовала. Выход своей энергии Ира обычно находила за пределами школы, в шумных ребячьих компаниях, где она неизменно являлась одним из самых проказливых заводил.

Когда девочка перешла в восьмой класс, из семьи неожиданно ушел отец. Их оставил человек, которого Ира любила больше, чем кого-либо иного. Перед тем, как уйти, он обещал дочери, что теперь они будут видеться даже чаще, чем когда жили под одной крышей, но... Очень скоро - всего лишь через четыре месяца - у отца в новой семье появилась ещё одна дочка, и в результате времени на детей от первого брака у папы практически не оставалось. Во всяком случае, он стал встречаться с ними все реже и реже.

Мать зримо изменилась после ухода супруга. Она стала крайне рассеянной, весьма раздражительной и часто плакала. Ира была уже достаточно взрослой, чтобы понимать - мать очень переживает, что муж оставил её. И как не любила Ириша папу, в сложившейся ситуации её симпатии были полностью на стороне матери. А после того, как во время очередной встречи отец заявил, будто мама сама виновата в случившемся, девочка решила, что он просто жесток и очень-очень несправедлив. Теперь она уже не особенно гнала время, ожидая следующей встречи с отцом, и если таковая в очередной раз переносилась, то это почти не расстраивало Иру. Во всяком случае, она жалела маму и чем только могла старалась помочь ей.