Варвара Клюева - О мертвых — ни слова

Я облегченно вздохнула. Теперь у меня не оставалось сомнений: Великович не убивал. В противном случае он не отверг бы версию о самоубийстве столь решительно. Генрих, очевидно, разделял мои чувства. Он перехватил мой взгляд и подмигнул.

— Хорошо. Тогда перейдем к следующей версии. Я заранее прошу прощения за бестактность, — (Глыба громко хмыкнул), — но хочу напомнить, что мы должны рассмотреть все кандидатуры. Лёнич, ты узнал о намерении Мефодия пойти к Генриху за три часа до сбора. У тебя было время подсуетиться и достать атропин. Вас с женой наверняка тяготил лишний жилец, тем более такой неудобный, как Мефодий. Все мы знаем, что он отличался, мягко говоря, неаккуратностью, наплевательским отношением к чувствам окружающих, высокомерием — попросту говоря, свинством. Возможно, он обидел или даже смертельно оскорбил тебя или твою жену, а то и причинил какой-нибудь вред ребенку. Конечно, все это слабовато для мотива, но лучшего мы не видим. В общем, скажи: ты не убивал Мефодия?

Лёнич криво улыбнулся и покачал головой:

— Нет. Я понимаю, что выгляжу подозрительно. Привел Мефодия к Генриху, бросил его там, жаловался на жизнь…

— Ну уж и жаловался! — перебил его Прошка. — Слышал бы ты, как жалуются некоторые!

Не знаю, на кого он намекал, но Марк, судя по ледяному взгляду, брошенному в Прошкину сторону, подозревал, что на него.

— Я даже заходил с Мефодием в магазин за этим злосчастным портвейном, — продолжал Лёнич. — И дома у нас в последнее время действительно было очень напряженно. Но я не убивал, поверьте.

Я кивнула.

— Честно говоря, я в этом не сомневалась. Что ж, поехали дальше…

— А может, сначала перекусим? — жалобно проскулил Прошка.

Думаю, Марк не убил Гаргантюа на месте только потому, что не любил устраивать свары в присутствии посторонних. Будь мы одни, Прошке наверняка пришлось бы туго. Не исключено, что Марк и здесь не удержался бы от рукоприкладства, но нашего обжорку поддержали Глыба и Мищенко. Пришлось устроить перерыв, сделать бутерброды и налить чай.

— Так чья кандидатура у нас на очереди? — возобновил совещание Серж, дожевав кусок колбасы.

— Мы, конечно, можем перебрать всех в алфавитном порядке, — сказала я. — Но прежде мне хотелось бы задать вам один вопрос: кто из вас знал, что Мефодий живет у Лёнича?

Ответом мне было молчание.

— Лёнич, вспомни, ты кому-нибудь говорил об этом? Не обязательно присутствующим.

Он задумался, потом покачал головой:

— Нет. Разве что жена могла рассказать кому-нибудь из подруг, но вряд ли ее подруги знакомы с кем-то из вас. Другой круг.

— Но ты все-таки расспроси ее. Мир, как известно, тесен.

— Хорошо.

— Ну все, — сказала я. — Мои соображения исчерпаны. Пусть теперь высказываются другие.

— Я все думаю: почему убийца выбрал атропин? — заговорил Марк, выждав минуту-другую. — Яд нетипичный, да и вообще, какой это яд, если смертельная доза — двести граммов? Аспирин и тот токсичнее. Откуда он вообще знал, что атропином можно отравить? Варька, ты заглотила детективов больше, чем все мы, вместе взятые. Ты читала где-нибудь об убийстве атропином?

Я отрицательно покачала головой:

— Не помню. Ты прав, яд нетипичный. Книжные отравители пользуются цианидом, мышьяком, вероналом и прочими снотворными, наркотиками, змеиным ядом, гиосцином, болиголовом, фосфором и даже бензином, но про атропин я, по-моему, не читала. Но это ничего не значит. Убийца мог полистать какой-нибудь медицинский справочник. Наткнулся на атропин и решил, что он ему подходит. Прозрачная жидкость, без запаха, достать сравнительно легко…

— Как — легко? — неожиданно перебил меня Мищенко. — Где?

— Думаю, в любой глазной клинике или непосредственно у окулиста.

Лёнич вдруг закашлялся, выронил бутерброд, вскочил, потом снова сел и обвел нас диким взглядом.

— Ребята, — сказал он потрясенно, — по-моему, убийца наметил в козлы отпущения меня. Моя жена — окулист.

— Вот это да! — ахнул Серж. — Похоже, ты прав, Лёнич. Мефодий жил у тебя, ты привел его к Генриху, вы с женой не чаяли, как выпроводить гостя, твоя жена — окулист… Все одно к одному. Скажи, кто из нас мог затаить на тебя злобу?

Лёнич пожал плечами:

— Никто. Вы же знаете, я почти ни с кем из сокурсников не вижусь. Только с Генрихом, но у нас хорошие отношения и нет поводов для взаимных обид. Работаем мы в разных отделах, над разными темами, изредка играем в шахматы и советуемся, если случается затык при решении какой-нибудь задачи. Вот и все.