Варвара Клюева - Как избежать замужества

— Сомневаюсь, что на Востоке все такие уж кроткие. И потом, рыжеволосые женщины кроткими вообще не бывают, этому учит вся мировая литература. А страх перед господином и повелителем — хороший довод в пользу моей гипотезы. Если Павел Сергеевич мог опорочить Ларису в глазах супруга, то это веская причина для покушения на жизнь старика.

— Но почему тогда Павел Сергеевич ее не вспомнил?

— Вы же говорите, у него амнезия.

— Да, но провал в памяти охватывает всего несколько дней. А знакомство с Ларисой должно было состояться еще до ее замужества, в противном случае Лева тоже знал бы Павла Сергеевича. Ведь он ни на шаг не отпускает от себя жену.

— Так не бывает. Он же руководит своими фирмами, встречается с заказчиками, участвует в выставках. А Лариса наверняка ходит без него в магазин, в парикмахерскую, во всякие там салоны красоты…

— И тем не менее Лева не оставляет жену без присмотра. Он берет ее с собой на большинство деловых встреч и мероприятий. А на случай, если ему требуется поехать куда-нибудь без Ларисы, оставляет с ней телохранителя, якобы для безопасности. Телохранитель ходит за Ларисой по пятам, куда бы она ни отправилась.

— Должно быть, невеселая у нее жизнь!

— Да, наверное. Теперь вы согласны, что у нее не было причин избавляться от Павла Сергеевича?

— Пожалуй. Похоже, Наташа, ничего из нашего с вами расследования не вышло. Я только утомил вас понапрасну. Не желаете рюмочку коньяку? — проворковал Прошка.

— Нет, спасибо, я лучше пойду. Не дай бог, Володя меня приревнует.

— Я бы на его месте давно уже топтался под этой дверью. В сущности, Лева прав: красивых жен ни на минуту нельзя отпускать от себя. Особенно если они умны…

Прошкин голос переместился, а потом и вовсе затих, и я, как ни напрягала слух, не разобрала больше ни слова. А жаль! Последняя часть диалога вызывала особый интерес. Мы уже много лет пытались постичь Прошкину технику словесного обольщения. Она должна быть непревзойденной, иначе чем объяснить умопомрачительные победы вздорного, дурно воспитанного коротышки?

Через несколько минут он вернулся, и мы отправились в сторожку, заглянув по пути на кухню — естественно, по его настоянию. По дороге Прошка сообщил мне все, что узнал из неподслушанного мною начала разговора. Павел Сергеевич пришел в себя, но сначала никого из присутствующих не признал, а потом вспомнил Наталью и начал расспрашивать о Борисе. Старику побоялись напомнить правду из опасения, что она может плохо отразиться на его состоянии. Выяснилось, что последние три дня стерлись из его памяти. Павел Сергеевич помнил, что Борис собирался приехать и привезти гостей, но сам приезд и последующие события начисто забыл. В частности, истопник ничего не мог сказать по поводу полученной травмы. Лева и Лариса предписали ему легкую пищу и полный покой. Поскольку Павел Сергеевич жаловался на головную боль, ему дали анальгин и димедрол, после чего больной уснул.

— Может, оно и к лучшему, что Павел Сергеевич ничего не помнит, — сказала я, когда мы вышли из отеля под холодный мелкий дождь. — По крайней мере, меньше оснований опасаться за его жизнь. Убийца, если это не Георгий, присутствовал при разговоре и знает, что старик не покажет на него пальцем.

— Да, нет худа без добра, — согласился Прошка, безрадостно поглядев на обложенное со всех сторон небо. — А до цивилизации нам в ближайшие сутки опять не добраться. С личностью убийцы тоже ничего не ясно. Слышала, что рассказала Наталья? Никакой зацепки. А твой разговор с Георгием что-нибудь дал? Как вы, кстати, беседовали — через дверь?

— Нет, я применила всю мощь своего обаяния и сумела убедить Замухрышку, что угрозы для его жизни не представляю.

— Вот она, зацепка! — Прошка оживился. — Невиновный никогда не поверил бы этому смехотворному утверждению. Самого короткого знакомства с тобой достаточно, чтобы понять: ты опаснее разъяренной гадюки. Только убийца мог решиться на тет-а-тет с тобой, поскольку точно знал, что здесь ты еще не успела никого прикончить.

— Любой, кто знает о моем многолетнем знакомстве с тобой и собственными глазами убедился, что ты до сих пор жив и даже не изуродован, без труда оценит мое милосердие и долготерпение.

— Своим относительным благополучием я обязан только железным нервам и быстроте реакции.

На этом обмен любезностями закончился, потому что мы уже поднялись на крыльцо сторожки и чуть не слетели с него обратно, когда внезапно распахнулась дверь.