Галия Мавлютова - Королева сыска

- На что? - не понял Виктор.

Василий Данилович замолчал, подошел к перилам, положил на чугунную ограду набережной короткую и широкую ладонь в перчатке. Кожа перчатки вся была в мелких трещинках.

- На что? - переспросил Григориев. - На перевод на Литейный, к нему в убойный. Тут думать нечего, Виктор. Когда еще у нас какого-нибудь бугра завалят, а ты раскроешь. Расти надо. Да и нам свой человек в Управе не помешает.

- Да я... - начал было Виктор что-то вроде оправдания, но начальник перебил его:

- Тут все ясно, ты мне вот что скажи. Вы с Гюрзой заказчика вычислили? - И старший, дожидаясь ответа, заглянул младшему в глаза.

- Нет, - с запинкой откликнулся Беляков.

- Понятно, знаешь. А трогать его нельзя?

Беляков отрицательно покачал головой.

- А мне, что это за фрукт, не скажешь?

Виктор вновь мотнул головой.

- Так я и думал, что признанки твоего "мокрушника про заказы по телефону и деньги в камере хранения, - чистая липа. Чем ты его так напугал, интересно? Ну, знаю, знаю, секрет мастерства.

Ты мне лучше ответь, ты-то уйдешь от нас, а нам на нашей "земле" эти твои заказчики "глухарей" не наделают, а?

- Уверен, что нет. Они - нет.

- Добро бы так, - подполковник поджал губы, задумавшись о чем-то своем.

Из зевак по окончании бесплатного представления (они, наверное, рассчитывали-то на большее, на труп как минимум) остался один, напоминающий замученного сессией студента. Он вдруг подошел к Григорцеву и Белякову.

- Извините, вы не помните меня? - Он смотрел на подполковника. - Я с вами однажды, полгода назад примерно, делал интервью.

- Э-э, журналист, - узнал Василий Данилович. - Не помню только, какой газеты.

- "Невского времени", - не без гордости напомнил подошедший. Милларионов. Это псевдоним. Я вам звонил сегодня утром, вы сказали, что мы сможем поговорить здесь. По делу депутата Марьева.

- Ах да. Ну что ж, можете написать, что следствие располагает подозреваемым, что вы лично присутствовали при следственном эксперименте, который подтвердил версию следствия. Если вы позвоните мне завтра утром, то, может быть, я смогу сообщить еще кое-что. Например, является ли обнаруженное оружие орудием преступления. Если да, то, сами понимаете, скоро дело будет передано в суд. Что еще?

- Только исполнитель?

- Да.

- А на заказчика выйти не удастся?

- Будет трудно.

- Может быть, вы хотите, чтобы, кроме успешной работы вашего отделения, кто-то был отмечен в статье особо, названы чьи-то фамилии?

- Хотим мы? - Григориев, хитро прищурившись под очками, смотрел на подчиненного.

- Без комментариев, - сказал Виктор.

14.12.99, вечер

Василий Данилович выпил больше обычного и, соответственно, задержался дольше за общим столом, чем было у них принято на общих с начальством застольях. "Распития в законе", называли их оперативники.

Сегодняшний повод можно было приравнять к большим праздникам. Тем более поводов было несколько. Первый: баллистическая экспертиза установила, что выловленный в Фонтанке ствол - один из тех двух, что использовались в покушении на Марьева. А это означало - человек по фамилии Вайгалов, который показал, где находится пистолет, и есть убийца. Дело раскрыто, и какое! Отделение разом оказывалось на хорошем счету. Григорцеву, под личным руководством которого проходила операция, намекнули, что он может уже заказывать себе полковничьи погоны.

А Виктор Беляков уходил на Литейный, уже дал согласие, его забрал себе убойный отдел. Это второй повод для капитального возлияния - отвальная (хотя Ермолаев настаивал, что сегодня лишь репетиция отвальной, что не надо смешивать поводы в одном стакане, но под суровым взглядом начальника осекся). Да, недолго оставалось Виктору топтать районную "землю", как и ходить в лейтенантах. От начальника отделения не требовалось больше, чем присутствие, но Григориев еще и "выкатил" четыре двухлитровые "бомбы" кока-колы.

"Данилыч по ларькам прогулялся, дань собрал", - сострил Ермолаев и едва успел увернуться от подзатыльника Григорцева. Все остальные поучаствовали в складчине на закусон. Засели в комнате Ермолаева-Орлова-Белякова. Кроме законных обитателей кабинета и Григорцева, присутствовали еще два опера уголовного розыска. Сдвинули столы, убрали с них лишнее, постелили ведомственную многотиражку "Щит и меч". Сидели хорошо, душевно. Вот Василий Данилович и не только задержался, выпив больше обычного, но его еще и потянуло на воспоминания об историях менее героического характера, чем обычно.