Джеймс Мэйо - Персидская гробница

Очевидно, последовал кивок, потому что Паскаль недовольно хмыкнул.

- И не заплатил...

- Что ему было нужно?

- Он искал Бенджона, - доложил Паскаль. - И спрашивал про Сарду. Тот его не знает. Его вообще никто раньше не видел.

- Ты же говорил, что Бенджон уехал.

- Собирался уехать как раз сегодня.

- Очень на это надеюсь. Вчера он слишком многое себе позволил.

Последовала пауза, потом Паскаль удивленно воскликнул:

- Что за черт? Где же?..

Что-то загремело, Худ поспешно шагнул к двери черного хода.

- Перекройте вход! - рявкнул Паскаль и с треском бросил трубку.

Худ повернул ключ и вцепился в дверную ручку. В комнате слышался грохот выдвигаемых ящиков. Дверь черного хода распахнулась в тот момент, когда в туалет ворвался один из громил, косившихся на него в зале.

Стараясь удержать дверь, Худ уронил коробку. Верзила атаковал сзади, воротник впился в горло. Он увернулся и изо всех сил рванул дверь. Ручка с размаху угодила в глаз громиле, раздался хруст костей, Худ почувствовал, что хватка ослабла и распахнул дверь.

В тесной каморке оглушительно прогремел выстрел. Пуля с визгом рикошетировала от стены. Не дожидаясь продолжения, он взлетел по ступенькам, едва заметным в полумраке. Паскаль топал следом. Первый пролет Худ миновал одним прыжком и приземлился не слишком удачно. Новый выстрел и шею опалила боль.

Господи, - подумал он, - меня задело!

Впереди, в открытой арке, сверкнул клочок звездного неба. Худ кинулся туда, но голова кружилась. Сжав зубы, он пронесся по едва освещенному двору, налетел на мусорные баки, с грохотом раскидав их во все стороны. Сверху кто-то кричал по-французски.

В дальнем углу двора находилась дверь, открывавшаяся изнутри. Держась в тени, Худ нажал ручку прежде, чем его догнали. А вылетев на улицу, пустился во всю прыть.

* * *

- Похоже, это именно то, что нам нужно.

Мерсье положил трубку, черкнул несколько слов и протянул листок Худу. Кабинет Мерсье числился в каталоге шедевров искусства за фрески на стенах и росписи потолка. Из высоких окон открывался великолепный вид на дворец Вандом, сверкавший окнами в лучах восходящего солнца.

Худ словно палку проглотил - мешала перевязанная шея. Пуля Паскаля сорвала кожу - не опасно, но очень больно. И настроение у него было не из лучших.

Начало хоть куда: дюйм в сторону - и его унесли бы ногами вперед!

Все утро они с Мерсье ломали голову, кто же такой "американский друг" Бенджон. Имя несколько раз попадалось на листках перекидного календаря. Выходило, что Бенджон с Паскалем встречались по крайней мере дважды.

Безрезультатно обзвонив девятнадцать отелей, они решили обратиться за помощью к близкому другу Мерсье.

Тот не только работал портье в одном из отелей, но и являлся видной фигурой в профсоюзе работников гостиниц"Золотом ключе". И вот несколько минут назад пришла долгожданную новость. Мерсье постукивал по блокноту карандашом.

- Мистер Ллойд Бенджон остановился в понедельник в номере двести один гостиницы "Лютеция". Убыл вчера. Американец. Карточка уже уничтожена, так что подробностей мы не узнаем, но портье помнит, что билет он заказал до Тегерана.

Худ кивнул.

- Это можно проверить.

Он закурил и отошел к окну, чтобы подумать. В дверь постучали, жизнерадостная секретарша Мерсье вошла с листком перекидного календаря.

- Вы были правы, - она показала на столбики цифр. - Это расписание полетов на Тегеран, соответственно вылет и прибытие.

Мерсье взглянул на Худа.

- Все сходится, - кивнул тот. - Мистер Ллойд Бенджон отправился в Тегеран. Нужно звонить Гильдерштейну.

* * *

Открыв глаза в пять часов утра, Худ обнаружил, что сидит в салоне самолета. Восходящее солнце за иллюминатором багровело кровавым пятном.

- Подать охлажденное полотенце? - спросила стюардесса.

Необычайно милое лицо с золотистой кожей, совершенное, как цветок, склонилось к нему с мягкой заинтересованностью. Интересно, откуда она? Может быть, Токио? Он вспомнил, что её звали Чоко-сан.

- Охлажденное полотенце, сэр? - повторила японка.

- Что?.. Да, спасибо!

Худ только сейчас почувствовал, как надавила шею спинка сиденья. Рану пекло. Он взял с подноса стюардессы одно из полотенец.

Девушка зашагала вдоль прохода, а он уселся снова, затекший от долгой неподвижности. Обычно в воздухе он не спал, но тут поддался убаюкивающему рокоту моторов и словно куда-то провалился. Рейс обслуживали стюардессы-японки, все хорошенькие, как на подбор, но Худ их в глубине души не переваривал. Он ненавидел самолеты из-за стюардесс. Ни один человек из тех, кого он знал, не улыбался так непрерывно, не был так неизменно приветлив, ни один не выдержал бы сотню пробежек вдоль прохода с тяжелым подносом в руках, даже роняли они его с любезной улыбкой, и всегда, что бы ни случилось, ухитрялись выглядеть, как Мисс Вселенная! От этого еда становилась ещё безвкуснее, чем обычно, а все напитки отдавали апельсиновым соком.