Джеймс Мэйо - Персидская гробница

* * *

Дебби как раз собиралась на ланч, когда он вернулся в офис.

- Это подождет, - сказал он, мягко развернув её за плечи. - Нужно срочно озадачить Гильдерштейна. Пусть разбирается с Филипом Хелпманом.

7.

Филип Хелпман был наделен потрясающим даром воображения. Это во многом определило его археологические успехи. Наткнувшись на черепок величиной с мизинец, он без труда мог представить поселение, исчезнувшее с лица земли три тысячи лет назад.

Но сейчас воображение ярко рисовало ему катастрофу, к которой должен был привести визит Бенджона.

Отнюдь не лишенный здравого смысла, обычно он соображал быстро, цинично и расчетливо. Но не в тот день. Застряв в потоке машин на авеню Шемиран, он лихорадочно искал решение - и не находил, хотя ситуация требовала немедленных действий.

Хелпман вырос в Александрии, в семье дяди - британского консула, и уже к пятнадцати годам свободно владел арабским. Интерес к истории заставил заодно освоить греческий и латынь. Обучение в Британском археологическом институте было не самым приятным воспоминанием его жизни. Безденежье заставило его жить за счет подружки, и он едва дождался диплома, чтобы немедленно оставить негостеприимный город. Потом он объездил весь Средний Восток, участвовал в британских, американских и французских экспедициях, быстро усвоил тонкости археологии и углубил свои познания в истории. К известным ему языкам прибавились санскрит и персидский. Хелпман получил степень доктора философии и возглавил крупные раскопки, начатые университетом Корнелла.

Друзей у Хелпмана не было - людей он сторонился людей. Всех, кто не обладал талантом археолога, он просто презирал. Коллеги завидовали его наметанному глазу и легкости, с которой он завязывал контакты с местными жителями. Но вот рутины раскопок Хелпман не выносил, не в состоянии примириться с медлительностью принятых методов работы. Послойное снятие грунта со всей намеченной области поисков навевало на него скуку. Он предпочитал поверхностный осмотр, делая выводы на основании редких, но крупных находок - метод, давно признанный ненадежным. Впрочем, в мире археологии он славился блестящим даром предвидения.

Не раз его смелые гипотезы, вдохновленные полетом фантазии, приводили к стычкам с коллегами. Хотя случались и ошибки, чаще всего они блестяще подтверждались.

В одной из экспедиций в Сирии Хелпман впервые попал в историю. Пропала одна из находок - золотое ожерелье. В конце концов выяснилось, что Хелпман его продал, но скандал замяли. Годом позже в Турции он работал в британской археологической партии. Местный специалист, приписанный к экспедиции, занес в каталог шесть ценных бронзовых изделий, но перед отъездом из страны только одно из них было предъявлено властям. К тому времени Хелпман уже покинул Турцию, а пять пропавших украшений позднее объявились в Америке.

В январе следующего года Хелпмана арестовали в Бангкоке по подозрению в несанкционированных раскопках. Два месяца в тюрьме стоили ему членства в Британском археологическом институте.

Теперь Хелпман стал промышлять в одиночку. Он настолько навострился, что мог с первого взгляда отличить осколок касситской погребальной чаши от черепка сосуда из Набатии. В тенях закатного солнца, садящегося за выжженные холмы, он был способен заметить намек на древнюю тропу и наутро убедиться, что обнаружил поселение, тысячи лет занесенное песком.

В выгоревшей рубашке и истрепанных штанах он пересекал пустыни пешком или на мотоцикле, прихватив с собой только канистру с водой и запас горючего. Он не гнушался останавливаться на ночлег в жалких лачугах нищих поселений, кишащих паразитами. И ни одна редкая посудина в их небогатом хозяйстве не ускользала от его внимания. Он внимательно изучал древние предания и скитался вместе с кочевниками, потому что те пользовались теми же тропами, что и доисторические предки. Со временем он научился находить в пустыне воду: ведь с незапамятных времен источники давали приют караванам и паломникам. Для археолога там был рай земной.

И вот в один прекрасный день Хелпман заявил об открытии поселения, которое датировал шестым тысячелетием до нашей эры.

Весь научный мир всколыхнулся, его беспощадно высмеяли. И хотя Хелпман в присутствии специалистов провел все пробы и блестяще доказал свою гипотезу, репутации его это не спасло. В Ираке и Иордании копать ему не разрешали.

Нельзя сказать, что Хелпман был корыстолюбцем. Он абсолютно равнодушно относился к деньгам и обычно понятия не имел о состоянии своего банковского счета. Просто в душе его жила страсть к риску, к приключениям, и ненависть к общепринятым правилам.