Уоррен Мэрфи - Дестроер (Тропа войны)

Римо схватил орущую девушку за руку и потащил туда, где толпа была реже. Там полицейские отгородили огромную стоянку для автомобилей представителей прессы. Площадью в два футбольных поля, стоянка была так опутана телевизионным кабелями, что походила на блюдо черных спагетти.

- Куда ты меня тащишь, ублюдок? - вопила девушка. - Шовинист! Свинья!

- Я хочу попросить тебя об одной услуге.

- Свинья! Ублюдок!

- Пожалуйста, не ори. На нас смотрит весь мир, - сказал Римо, подводя ее к черному лимузину.

- На нас смотрит весь мир! На нас смотрит весь мир! - мстительно выкрикивала девушка. - На нас смотрит весь мир!

Одной рукой Римо открыл заднюю дверцу, а другой втолкнул голову девушки в машину.

- На нас смотрит весь мир! На нас смотрит весь мир! - продолжала девушка. Римо показал ее Ван Рикеру и, получив одобрительный кивок генерала, швырнул девушку через крыши нескольких автомобилей. Она врезалась в капот и затихла.

- Вот и небольшие "но" в вашем плане, - сказал Римо. - Трудно не привлекать к себе внимания, когда на вас смотрит весь мир.

- Хм, - произнес Ван Рикер.

- Есть какие-нибудь идеи?

- Из минусов данной ситуации можно получить плюс, - сказал Чиун, и только Римо знал, что старик шутит.

- Конечно, - сказал Ван Рикер. - Но как же мы это сделаем?

- Слушайте, - сказал Римо, - я пойду к памятнику охранять диск. Вы делайте, что хотите. Можете, к примеру, попрактиковаться со Смитом в кодировании. Чиун останется с вами.

- Что вы собираетесь предпринять?

- Вы - самое большое бедствие для нашей страны, со времен Гражданской войны, и еще спрашиваете о моих планах. А планы у меня такие: предотвратить эту катастрофу. Вы довольны?

- Не грубите. Вас выбрали вместо дивизии солдат лишь потому, что нам необходимо держать все в тайне. Нам нужна секретность.

- Ну мы-то уж точно не широко известная организация, Ван Рикер, - сказал Римо.

- Я поговорю с ним, - сказал Ван Рикеру Чиун, - и научу уважать старших.

Чиун и Римо вылезли из машины, отойдя на почтительное расстояние, Чиун поинтересовался, действительно ли Америка на волосок от ядерной катастрофы. Римо объяснил, что слышал это от Смита, и что Ван Рикер подтвердил его слова.

- И Америка может стать пустыней, если это произойдет?

- Возможно, папочка.

- Тогда мне все ясно. Надо искать работу в другой стране. Взять, например, Персию. Летом она - чудесное место для наемных убийц. Там растут замечательные дыни, и когда они созревают...

- Забудь об этом. Я туда не поеду, - сказал Римо и направился к памятнику сквозь кольцо корреспондентов.

В ушах у него звучали слова Чиуна. Он заранее знал все, что тот ему скажет. Речь старика пойдет, как всегда, о том, что он нашел неблагодарного поросенка и приобщил его к мудрости Дома Синанджу. А этот поросенок пренебрег мудростью и начал безответственно рисковать своей жизнью - после того, как Мастер Синанджу потратил на его обучение лучшие годы. Отдавал ли Римо себе отчет, сколько лет Мастера пропадет даром, если его ученик погибнет?. И было бы за что! За страну с двухсотлетней историей?

Дом Синанджу насчитывает много сотен лет, но, вероятно, Римо, как многие европейцы, нс умеет хорошенько считать...

Чиун, ворча, вернулся в машину Ван Рикера. К ним подошли два диктора и корреспондент газеты новостей, намереваясь взять интервью.

- Кто вы? - спросили они Чиуна, думая, что тот принадлежит к какой-нибудь партии.

- Сэр, вы поддерживаете движение за освобождение Третьего мира? обратился к нему хорошо поставленным голосом репортер. Чиун увидел камеру и заметил грим на лице репортера.

- А что такое - Третий мир? - спросил Мастер Синанджу.

- Черные, желтые и латиноамериканцы.

- Конечно, я всей душой поддерживаю движение за освобождение Третьего мира, правда, с небольшими исключениями, к которым относятся черные, латиноамериканцы, китайцы, таитяне, японцы, филиппинцы, бирманцы и вьетнамцы.

- Но кто же тогда остается, сэр?

- Как кто? Конечно, корейцы, - отвечал Чиун, поднимая иссохшую руку с длинными ногтями. И, чтобы репортер понял его правильно, объяснил, что даже не все корейцы достойны освобождения. Южные корейцы - лентяи, в деревнях Ялу страшная грязь, а Пхеньян - это хорошо замаскированный бордель. Освобождения заслуживает лишь деревня Синанджу, за исключением четырех домов на берегу залива, дома рыбака и дома ткача, не говоря уж о той части деревни, где живут земледельцы, которые никого не могут прокормить, кроме самих себя.