Издательство «Развлечение» - Письмо с тремя крестами

— Говорите, мистер Пинкертон, — сказал врач. — Мистер Повелл имеет достаточно сил, чтобы спокойно выслушать все, что вы должны ему сообщить.

— Да, я буду спокоен, даю вам слово, — заявил Повелл, — иначе погибну от страха и тревоги, если вы умолчите о том, что я все равно узнаю позже.

— В таком случае, мистер Повелл, не стану более скрывать — Мак Керринг убил вашего внебрачного сына Джона Локвуда, который жил на 42-й улице под именем Джона Фельдора!

Из груди Новелла вырвался глухой стон. Он закрыл лицо руками, тело его бессильно откинулось на подушки; меж худых пальцев, закрывающих лицо, текли крупные слезы.

— Да, мистер Пинкертон, — сказал он наконец, немного успокоившись. — Вы правы! Этому негодяю место на электрическом стуле. Если он опять появится у моей кровати, делайте, что вам предписывает долг!

— Я найду средство вырвать у него полное признание, — решительно заявил сыщик.

После этого он вышел из дома мистера Повелла, чтобы отправиться к себе в контору. Оттуда он пошел на Катарине-стрит, где у № 85 стоял на посту Боб в костюме простого матроса. Сыщик узнал от него, что мнимый Адамс все это время не выходил из дому. Сыщик оставил Боба на посту, а сам отправился в магазин волшебных фонарей, где имел с хозяином длинный разговор. Через несколько часов уже была готова стеклянная пластина, на которой в точности были воспроизведены последние строки письма вместе с помещенными под ними тремя крестами.

С этой-то пластиной и хорошим волшебным фонарем Нат Пинкертон отправился на виллу мистера Артура Повелла.

В комнате больного царила тишина. Артур Повелл лежал в постели, охваченный лихорадочным ожиданием. С той минуты, как в доме появился Нат Пинкертон, состояние старика значительно улучшилось. К нему отчасти вернулась способность двигаться, что в значительной мере было вызвано его внутренним состоянием, уже не имевшим ничего общего с апатией и отчаянием.

В углу, за платяным шкафом, сидел Нат Пинкертон, перед которым на стуле стоял волшебный фонарь.

Внутри фонаря горела свеча, но все щели и отверстия его были так тщательно закупорены, что наружу не проникал ни один луч. За постелью больного, на стене, повесили белую простыню и таким образом сделали все необходимые приготовления, чтобы достойно встретить «привидение».

Доктор Вестман, который тоже сильно заинтересовался этим делом, засел в маленьком кабинете около спальни, дверь которой осталась полуоткрытой, так что сквозь нее он мог наблюдать за всем, что происходило в комнате больного.

Часов около одиннадцати Пинкертон потушил ночник. Луна озаряла комнату слабым голубоватым светом.

Сыщик заранее поставил непременным условием, чтобы никто не говорил ни единого слова, и в комнате слышалось только дыхание больного.

Часы на башне пробили полночь.

Старик приподнялся на постели и хотел что-то сказать, но Пинкертон сделал ему знак молчать. Его тонкий слух уже различил тихий шорох в передней, которого не услышали ни Артур Повелл, ни притаившийся за дверью доктор Вестман.

Прошла еще одна томительная минута. Повелл откинулся на подушки и закрыл глаза. Он притворился спящим, но все время поглядывал на дверь.

Вот она чуть-чуть приоткрылась, затем на пороге показалась длинная черная фигура. С плеч ее спадал широкий темный плащ, лицо, белое как снег, искаженное ужасной гримасой, выглядывало из-под надвинутого на него темного капюшона.

Все это создавало впечатление чего-то жуткого, еще более усиливающееся из-за плохого освещения комнаты. Пинкертон отлично понимал, что старик при виде этого «духа» вполне мог перепугаться до смерти.

Несколько секунд фигура неподвижно простояла на месте, потом вдруг подняла обе руки и сказала глухим, замогильным голосом:

— Артур Повелл!.. Проснись!

Старик открыл глаза, приподнялся и, громко вскрикнув, протянул обе руки, точно защищаясь от страшного гостя.

А фигура подходила все ближе и ближе, пока не приблизилась к спинке кровати.

Нат Пинкертон взглянул на Повелла и остался доволен. Действительно, старик уже не чувствовал страха, но умело притворился исполненным безграничного ужаса.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил он дрожащим голосом.

— Положить конец твоей жизни! Ты — подлый злодей, обманувший и соблазнивший несчастную девушку! Ее дух требует отмщения! Негодяй, тебя постигнет достойная кара!

«Привидение» говорило таким голосом, который действительно производил страшное и жуткое впечатление.