Том Эгеланн - Разорванный круг

— Подождите… — Я пытаюсь сложить начало и конец этого странного уравнения. — В этом случае они сами же прочитают свое сообщение, прежде чем отправляться в дальний путь… Потому что если им это удалось сделать в прошлом, то должно удаться и в будущем…

— В конечном счете да. Но мы здесь сталкиваемся с вечным парадоксом: если человек отправляется в прошлое, то он может случайно убить своих будущих родителей до своего рождения! Мы должны осознать, что здесь дело в разном протекании времени.

Я молчу. Потом говорю:

— Вы собираетесь мне сказать, что лежит в ларце? Сообщение группы путешественников во времени?

Все трое торжественно смотрят на меня. Время идет. Но его у меня достаточно! Секунды летят.

— Мы нашли капсулу времени, — объявляет Мак-Маллин. — Их корабль. Машину времени, если хотите.

— В монастыре Вэрне?

— Ларец, обнаруженный в монастыре Вэрне, содержит сообщение, которое они отправили.

— М-да. Вот как. Ну конечно. И как же ларец попал туда?

— Это длинная история. Египтяне приняли путешественников во времени за богов. Когда золотой ларец с письменами был перевезен из Египта на Ближний Восток, его стали считать святыней. Религиозной реликвией. Потом он попал к иоаннитам. Они думали, что это божественные документы. И сочли, что монастырь Вэрне — надежное место для их хранения. Край света.

Я киваю. Как будто все понял.

— А капсулу времени где вы нашли?

— В Египте.

— В Египте?

— Под пирамидой Хеопса был найден вовсе не космический корабль. А капсула времени.

И тут я не выдерживаю. Я начинаю снова фыркать. Фырканье — это моя вечная беда.

У Ллилеворта такой вид, как будто он сейчас навалится на меня всеми своими ста пятью килограммами.

— Ну и ну! — восклицаю я.

Ллилеворт берет из пепельницы сигару. Потухшую. Быстро зажигает спичку и подносит к сигаре.

— Да? — спрашивает Мак-Маллин великосветским тоном.

— Ну и ну! — повторяю я. — И за кого же вы меня принимаете?

Мак-Маллин смотрит на меня, подложив большие пальцы под подбородок и скрестив остальные пальцы домиком перед своим носом. Если бы ситуация была другой, я подумал бы, что он только что удачно пошутил.

— Пожалуйста, продолжайте меня дурачить, — говорю я. — Считайте меня круглым идиотом.

— Почему ты думаешь, что мы тебя дурачим? — обижается Лоланн.

— Путешествия во времени? Ну и ну! Даже умственно отсталый преподаватель археологии знает, что это физически невозможно. Научная фантастика.

— То же самое думали о полетах на Луну. Многое из того, что окружает нас сегодня, было научной фантастикой пятьдесят лет назад.

— И все же! Я должен поверить, что антикварный золотой ларец, найденный в монастыре Вэрне в Эстфолде, скрывает в себе сообщение, которое люди из будущего оставили после того, как совершили путешествие во времени и оказались в прошлом?

— Именно так.

— Ну, знаете!

Я смеюсь и театрально вздыхаю, взмахиваю руками — одним словом, устраиваю целое представление.

— Парни, вы забыли одну вещь. Одну важную деталь.

Они вопросительно смотрят на меня. Им принадлежит власть. Они привыкли добиваться того, что хотят. Сейчас моя реакция приводит их в растерянность.

— Вы забыли, что человек, который знает, где находится ларец, — это я.

— Что правда, то правда, — вздыхает Мак-Маллин.

Я не могу удержаться и забиваю решающий гол матча.

— Кроме этого, я знаю про Рене-ле-Шато, — заявляю я.

Мак-Маллин замирает. Через секунду он берет себя в руки. Но он уже выдал себя.

— Знаете? — спрашивает он небрежно.

Я многозначительно покашливаю:

— Вы еще чего-то ждете от меня?

Мак-Маллин кладет мне на плечо свою руку.

— Немного позже, — он бросает быстрый взгляд на Ллилеворта, — мы поговорим о Рене-ле-Шато.

Все еще держа руку на моем плече, он выходит со мной из зала и ведет обратно в мою комнату.

Я мечусь как неприкаянный по зеленому ковру. Жарко, воздух спертый. Я приоткрываю окно, и в комнату проникает запах свежескошенной травы и выхлопных газов.

Через щелку в комнату влетает шмель. Он тут же начинает отчаянно биться о стекло. Ему здесь не нравится, и я ему сочувствую. Он большой и лохматый. Рассказывают, что шмели с точки зрения аэродинамики вообще не должны летать. Что-то в шмелях мне нравится. Не знаю что. Может быть, их упорство. Я люблю сравнивать себя со всеми, какими угодно разными тварями.

Не могу понять, что они сделали с Дианой. И где она сейчас. Я спрашиваю себя, что сказали бы в полиции, если бы я пришел к ним с заявлением. И объяснениями, которые были бы довольно близки к правде. Я сомневаюсь, что обладатель писклявого голоса выложил бы передо мной все, что у него есть, и бросился бы мне на помощь. Бог ты мой, я даже не знаю, какая у Дианы фамилия. Когда я заказывал билеты на самолет, она, захихикав, настояла на том, чтобы ее записали как госпожу Белтэ.