— А вы стояли и смотрели? — прошептала Ребекка.
— Я хотел вмешаться, но Томас остановил меня.
Он прижимает кулаки к глазам.
— Нет, неправда, — продолжает он. — Я даже шагнул вперед, но Томас сделал едва заметный жест рукой, и я остановился, как дрессированная собачка. Тут Курт обернулся и подошел к нам. Я испугался, что он и меня убьет. Томас стоял с совершенно неподвижным лицом. Помню, я посмотрел на него и подумал — я где-то читал, что так надо поступать, когда на тебя нападают бешеные собаки. Не бежать, не кричать — успокоиться и стоять неподвижно. Так мы и стояли молча. Курт тоже ничего не говорил, просто застыл перед нами с ножом в руке. Потом повернулся и снова подошел к Виктору. Он… — Веса издал жалобный стон. — Ох, он пырнул его еще несколько раз. Вонзил нож ему в глаза. Затем запустил пальцы в глазницы и провел по своим глазам. «Все, что видели эти глаза, теперь видел и я!» — крикнул он. Он облизал нож, как… животное! Кажется, даже порезал себе язык, потому что из углов рта у него начала сочиться кровь. А затем отрезал Виктору руки. Тянул и крутил. Одну он засунул в карман куртки, а вторая не поместилась, и он уронил ее на пол и… Дальше я не помню. Помню, что Томас вез меня на своей машине вдоль по Норгевеген. Потом я стоял среди ночи на холоде, меня рвало прямо в снег. Томас все время что-то говорил. О наших семьях. Об общине. Что лучшее, что мы можем сделать в этой ситуации, — это хранить молчание. Задним числом я задался вопросом, знал ли он, что Курт был там. Или даже позаботился о том, чтобы Курт оказался там.
— А Гуннар Исакссон?
— Он ни о чем не знал. Он ноль.
— Эх ты, проклятый трус! — вяло произносит Ребекка.
— У меня дети, — жалобно ноет Веса. — Когда появляются дети, все становится по-другому. Сама увидишь.
— Не вешай мне лапшу на уши. Когда Санна пришла к тебе, ты должен был заявить в полицию и в социальную службу. Но ты… ты не захотел скандала. Испугался потерять свой роскошный дом и свою высокооплачиваемую работу.
Скоро она будет не в состоянии держать правую ногу согнутой. Если она положит ружье на пол, он успеет вскочить и ударить ее ногой по голове, прежде чем она снова поднимет ружье в боевое положение. Она плохо видит. В поле зрения появляются черные пятна, словно кто-то выстрелил в витрину из ружья для пейнтбола.
Вот-вот Ребекка потеряет сознание. Надо торопиться.
Она целится в него из ружья.
— Не делай этого, Ребекка, — просит Веса. — Это будет потом преследовать тебя всю жизнь. Я не хотел этого, Ребекка. Теперь все позади.
Ей хочется, чтобы он сделал что-нибудь. Попытался встать. Или потянулся за топором.
Может быть, ему стоит довериться. Может быть, он возьмет ее и детей в сани и отвезет назад. И придет с повинной в полицию.
А может быть, и нет. И тогда — пылающий огонь. Полные ужаса глаза девочек, которые бьются, привязанные за руки и за ноги к кровати. Огонь выедает плоть на их телах. Если Веса подожжет дом, никто ничего не расскажет. Виноватыми окажутся Томас с Куртом, а сам он выйдет сухим из воды.
«Он пришел сюда, чтобы убить нас, — говорит она сама себе. — Помни об этом».
Вот он плачет. Веса Ларссон. Только вчера Ребекке было шестнадцать лет, и она сидела в подвале церкви Пятидесятницы в его живописной мастерской, рассуждая о Боге, Жизни, Любви и Искусстве.
— Ребекка, подумай о моих детях.
Или — или. Или он, или девочки.
Палец нащупывает курок. Она опускает веки. Выстрел совершенно оглушительный. Когда она открывает глаза, Веса сидит все в той же позе, но лица у него больше нет. Проходит секунда, и безжизненное тело валится набок.
Не смотреть туда. Не думать. Сара и Лова.
Ребекка выпускает оружие и ползет на четвереньках. Все тело сотрясается от напряжения, когда она медленно подползает к кровати. В ушах звенит и завывает.
Одну руку Саре. Одной руки достаточно. Если бы удалось освободить одну руку…
Она переползает через неподвижное тело Курта. Ощупывает его пояс. Вот и нож. Она расстегивает ножны и вытаскивает его. Похоже, она перемазалась в его крови. Вот она уже добралась до кровати. Только не порезать Сару.
Она надрезает пеньковую веревку и срывает ее с запястья девочки. Вкладывает нож в свободную руку Сары и видит, как пальцы сжимают рукоять.
Все. Отдохнуть.
Ребекка опускается на пол.
Вскоре над ней появляются лица Сары и Ловы. Она хватает Сару за рукав.
— Помни, — бормочет она. — Оставайтесь в доме. Держите дверь закрытой, наденьте комбинезоны, накройтесь одеялами. Утром сюда придут Сиввинг и Белла. Ждите их. Слышишь меня, Сара? Я только немного отдохну.
Читать дальше