Ирвин Уоллес - Семь минут

Он обвел взглядом слушателей.

— Ну как?

— Нокаут, — захихикал Блэйр. — Можно считать до десяти тысяч, и Барретт все равно не поднимется.

— Превосходно, — согласился Андервуд.

Йеркс прикрыл ладошкой золотую зубочистку.

— Меня больше интересует эпилог вашего заключительного слова. Вы собирались сделать его позабористее.

— Я так и сделал. — Дункан подошел к столику, положил на него бумаги и вернулся в центр комнаты, потирая сухие руки. — Готовы? Тогда слушайте.

Он приготовился обратиться к невидимым присяжным.

— Леди и джентльмены, народ полагает, что данная книга написана автором только с целью использовать порнографию ради наживы. Для доказательства этого утверждения мы разоблачили циничный, больной и садистский образ мысли этого порнографиста и всех похожих на него вампиров. Мы с вами проделали путешествие под землей, где живет, как однажды сказал сенатор Смут об авторе «Улисса», «человек с больным мозгом и такой черной душой, что она затмит мрак ада». Этот человек — порнографист, и его целью было не только выживание, но и получение денег, доставление людям нездорового удовольствия путем унижения любви, прославления греха, заражения невинных похотью… Этот человек каждым своим грязным словом продолжает насиловать музу. Его мышление развращает молодых и глумится над предостережением Христа: «…кто соблазнит одного из малых сил, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской». Его порнография, если не остановить ее, превратит наше общество в грубый, жестокий, безразличный и погрязший в сладострастии мир. Мы точно знаем из показаний нашего уважаемого французского свидетеля, Кристиана Леру, и нашего почтенного свидетеля из Ватикана, отца Сарфатти, что Дж Дж Джадвей был порнографом и хотел превратить наше общество в грубый и жестокий мир. Он же и оказался одной из первых жертв своей мерзкой книги, которую мы рассматриваем сегодня. Сегодня нас особенно тревожит то, что грязь, созданную Джадвеем, нельзя выпустить на свободу, нельзя дать этому чудовищу найти себе новые жертвы. Мы сознаем, к своему глубочайшему сожалению, что эта книга совсем недавно нашла еще двух жертв: сделала из Джерри Гриффита сексуального маньяка и убила невинную девушку, Шери Мур. Сколько еще жертв вы отдадите на растерзание этому монстру непристойности, этой книге Дж Дж Джадвея? Умоляю вас, спасите своих детей, свои дома, свое общество, свой мир, наш общий мир и закуйте в кандалы это чудовище, пока еще не поздно. Леди и джентльмены, члены жюри, в ваши руки я передаю правосудие в этом деле, зная, что после свершения акта справедливости вы будете спать спокойнее, поскольку очистите мир от ужасной скверны. Леди и джентльмены, благодарю за внимание.

Йеркс вскочил на ноги и громко захлопал, Андервуд и Блэйр тут же последовали его примеру.

Покрасневший Дункан ровно улыбнулся, посмотрел на слушателей и серьезно сказал:

— Знаете, я говорил от всей души. Я верю в каждое слово… Какие-нибудь предложения?

— Всего лишь одно, — откликнулся Йеркс. — Можно подавать десерт.

Где-то на шестом этаже Дворца правосудия в комнате защиты вокруг стола сидели пятеро отчаявшихся мужчин.

Они собрались на ланч, но для Майка Барретта это была тризна.

Перед Барреттом стояла тарелка с нетронутым сэндвичем. Майк мрачно посмотрел на Зелкина и Кимуру, потом на Сэнфорда и Фремонта, которые жевали сэндвичи и попивали теплый кофе или безалкогольные напитки.

— Ладно… — пробурчал Зелкин, отодвигая тарелку. — Я присутствовал и на более веселых обедах.

— А чему радоваться? — поинтересовался Сэнфорд.

Зелкин подтянул к себе переносной магнитофон.

— Сегодня рано утром Майк надиктовал свою заключительную речь. По-моему, она превосходна. — Он обратился к партнеру: — Не возражаешь, если я включу с того момента, где мы выключили? Она может поднять нам настроение.

— Какой смысл давать укол, если больной уже скончался? — ответил Барретт.

— Все равно послушаем, — стоял на своем Зелкин. — Может, у нас возникнут какие-нибудь идеи.

Он нажал кнопку, и лента начала медленно крутиться. Через миниатюрный динамик донесся металлический голос Барретта:

«Защита в данном деле руководствовалась идеями самых больших юридических умов нашего времени. Судья Верховного суда Дуглас писал: „Идея использовать цензуру для запрета мыслей о сексе опасна. Человек без эротических помыслов — ненормален. Сексуальные мысли могут привести к сексуальному опыту и сделают семейную жизнь прочнее и лучше. Сексуальные мысли придают любви привлекательность, и поэтому их нельзя запретить. Если в них вплетаются незаконные элементы, с юридической точки зрения это не страшно, потому что всегда лучше приобретать опыт в сексе скорее дома, чем за его стенами“.