Ирвин Уоллес - Семь минут

Отвечая на вопросы Мэгги, Барретт более подробно повторил все, что рассказал Зелкину час назад. Мэгги Рассел внимательно слушала, как у них из-под носа увели из Антиба Кристиана Леру, как одетые в штатское полицейские «случайно» появились на подпольной киностудии Квондта, как письма Джадвея забрал какой-то самозванец, как Изабель Воглер неожиданно заболела потерей памяти.

— Невероятно, — заметила девушка, ставя стакан. — Когда об этом читаешь в детективах, знаешь, что все придумано. Даже несмотря на доказательства, трудно поверить, что люди вторгаются в личную жизнь других с помощью подслушивающих устройств. Трудно поверить, что такое происходит в жизни.

— Происходит.

— Это не только безнравственно, но и подло. Будто какой-то маньяк подглядывает ночью в окно спальни, как люди занимаются любовью.

— Ваш маньяк при этом удовлетворяет собственную сексуальную озабоченность, а Йеркс состоит членом клуба под названием «Цепь оправдывает средства» и действует, чтобы добиться власти.

— Власть тоже может приносить плотское удовлетворение, — заметила девушка. — Если бы вы видели Лютера Йеркса, то поняли бы, что это единственный вид плотского удовлетворения, который он может себе позволить. У меня от него мороз по коже. И все у него шито белыми нитками, хотя он считает, что хорошо скрывает свои замыслы. Вы бы только видели, как он обвел дядю Фрэнка вокруг пальца. Никогда бы не поверила, что дядя может так плясать под чужую дудку.

— Фрэнку Гриффиту приходится принимать советы Йеркса. В мире денег и власти, в котором живет ваш дядя, Йеркс достиг самых больших высот. Даже богатым людям Йеркс кажется магараджей.

— Но вы же не думаете, что это Йеркс подкупил Изабель Воглер?

— Нет, — покачал головой Барретт. — Высшее начальство не стало бы заниматься такими пустяками. Я уверен, что это сделал сам Фрэнк Гриффит.

— И вы считаете, что окружной прокурор принимает во всем этом участие?

— Да нет, не считаю. Может, я действительно похож на бойскаута, как мне вчера сказала моя бывшая невеста во время нашего не очень приятного расставания. Не думаю, что за всем этим стоит Элмо Дункан. Он может знать, что происходит, молча соглашаться, и, следовательно, является сообщником, но я уверен, что зачинщик не он. Когда Элмо Дункан в понедельник начнет обстреливать нас из тяжелых орудий, многие похвалят его. Никто не будет знать, что снаряды подносят Лютер Йеркса, Уиллард Осборн, Фрэнк Гриффит и еще бог знает кто. Я не отрицаю, что наша позиция очень слаба, и выстоять против таких грозных противников будет очень трудно.

Мэгги импульсивно накрыла его руку своей.

— Майк, не включайте меня в их число, хоть я и родственница Фрэнка Гриффита.

— Вы не кровная родственница и совсем на него не похожи.

Барретт хотел взять ее мягкую руку, но Мэгги уже убрала ее.

— Его сын тоже ни капельки не похож на отца. Помните, я говорила, что, по-моему, нам не стоит встречаться. Я не могу предавать людей, с которыми живу. Я думала о своих чувствах и сейчас могу более точно описать их. Я пытаюсь защитить не всю семью Гриффитов, а одного Джерри. Только ему я сохраняю преданность. Тетя Этель… она беспомощна, и мне ее жаль. Я никак не смогу навредить ей, что бы ни сделала. Что касается дяди Фрэнка, то после всего того, что он сделал и делает сейчас, у меня остается все меньше и меньше родственных чувств к нему. Нет, это не совсем правильно. Когда любовь к кому-то ослабевает, это значит, что когда-то вы любили этого человека. Я никогда не любила его по-настоящему. Я терпела его, старалась ужиться с ним и, как кошка, пыталась защитить от него Джерри. Мне наплевать на Фрэнка Гриффита. Сейчас я не сомневаюсь, что он настоящая заносчивая скотина. Все, что о нем сказала Изабель Воглер, чистейшая правда, только это еще надо возвести в клуб.

— Мэгги, вы вовсе не обязаны…

— Я хочу избавиться от тяжелого груза, пока есть возможность. Вот вам один пример. Йеркс хочет, чтобы Джерри выступил свидетелем против вашей книги. Это очень важно для него. И хоть Джерри не говорит со мной о том вечере, когда хотел покончить с собой, он постоянно угрожает повторить попытку, если его заставят выступать в суде. Одна мысль о том, что ему придется давать свидетельские показания и подвергаться перекрестному допросу, приводит его в ужас. Джерри не может противиться отцу, поэтому рассказывает о своих страхах только мне и психоаналитику. Дядя Фрэнк знает, что творится с сыном. Он слышал от доктора Тримбла, чем может обернуться для Джерри выступление в суде, и тем не менее твердо стоит на своем. Черт побери, твердит дядя Фрэнк, мой сын настоящий мужик, он встанет и расскажет, что сделала с ним эта книга. Дядя Фрэнк делает вид, будто требует этого ради блага самого Джерри, якобы чтобы спасти сына от обвинения в изнасиловании, но мне кажется, что он делает это, дабы сохранить лицо и отвлечь всеобщее внимание от своей ответственности за поступок Джерри. По-моему, он ведет себя как обыкновенный эгоист, а не любящий отец. Он готов пожертвовать сыном, чтобы спастись самому, и я просто не могу допустить, чтобы это произошло.