Фредерик Дар - Человек с улицы

Колокол на ближайшей часовне пробил половину одиннадцатого. Недалеко от того места, где я стоял, находилась небольшая вилла из известняка, там вовсю веселились. Пьяный смех то и дело долетал до меня. В какой-то момент гости с истеричными криками принялись хлопать в ладоши, отбивая ритм.

Интересно, а как там дела у Фергюсонов? Наверное, мои малыши уже спят на матрасах, постеленных прямо на полу в комнате старшей дочери Фергов… Салли оберегает сон Люсьенн, вздрагивая при малейшем шуме. А я сижу здесь, в засаде, на незнакомой улочке, прислушиваясь к пьяным гулякам. Подумать только, что мы целых две недели готовились к встрече Нового года! Еще сегодня в шесть часов вечера я, счастливый, ехал по городу с корзиной, полной подарков!

Какая-то явно до безумия напившаяся женщина вопила, хлопая по столу, заставленному посудой.

— Он будет петь! Он будет петь! Он будет петь!

Ей хором вторила вся компания:

— Он будет петь! Он будет петь!

Я завидовал им. Мне было холодно и печально. Гуляки, перестав отбивать ритм, зааплодировали, а затем какой-то, без сомнения, пожилой человек затянул дребезжащим голосом меланхолическую песенку.

Между тем Элен по-прежнему не выходила из «мерседеса». Боже мой! Чего же она ждет у этой длинной серой стены? Бутылочные осколки вспыхивали под светом фар редких автомобилей.

Покончив с одной сигаретой, я закурил другую, потом третью… От дыма щипало глаза. Я никогда много не курил; стоило мне выкурить четыре или пять сигарет подряд, как меня начинало тошнить. Нажав на кнопку, я опустил боковое стекло, оно бесшумно скользнуло вниз. Старческий голос зазвучал более сильно, более явственно. Он затянул новую песню.

Я сгорал от желания кинуться к «мерседесу», властно усесться рядом с Элен и бросить ей в лицо:

— Ну-ка, выкладывайте все, да поживее! Я должен все знать!

Потому что ключ от всех загадок был у нее. Она знала, зачем была послана пневматичка Люсьенн Массэ. Внутренний голос подсказывал мне, что ее написала именно Элен. Разве она не работала бок о бок с Жан-Пьером? Ведь она являлась его помощницей! У нее было достаточно времени, чтобы узнать его почерк и потренироваться в его воспроизведении. Она знала причину этих кошмарных телефонных звонков! Она знала, что означает коробочка с пробковой стружкой…

Прошло еще четверть часа. Старичок с надтреснутым голосом явно изнемог и закончил свое пение. Но он был награжден громом аплодисментов. Теперь пришла очередь петь маленькой девочке. После каждого куплета она запиналась и ждала, пока взрослые подскажут ей слова. По противоположному тротуару прошла, нежно обнявшись, парочка. Они останавливались на каждом шагу, чтобы поцеловаться. Я полагал, что скоро появится какой-то человек и подойдет к «мерседесу». Этот человек и будет мистером X. Всякий раз, как на бульваре возникала мужская фигура, я протирал стекла и напряженно таращил глаза. Но, горбя под снова зарядившим мелким дождем спину, человек проходил мимо машины Элен.

Скоро должна была наступить полночь. Впервые после нашей свадьбы я не обниму Салли в первую секунду Нового года. От этой мысли мне стало так тяжело, что я с трудом удержался, чтобы не бросить все и не вернуться в дом Массэ.

Элен было не занимать терпения. Насколько я мог видеть через зеркало заднего обзора машины, она даже не шевелилась. Посади за руль «мерседеса» манекен, он бы не мог быть более неподвижным. Может быть, она заснула? О том свидетельствовала ее поза: Элен слегка наклонилась набок, привалившись левым плечом к дверце. Она появилась из позднего пустого автобуса подобно персонажу из сказки, да и сейчас в ней было нечто неправдоподобное.

В конце концов, я начал сомневаться в ее существовании. Я слишком много выкурил, мне жгло глаза. Временами голову клонило вниз, как бывает, когда засыпаешь от усталости. Тогда мне казалось, что я падаю в пропасть, и я ощущал резкую головную боль. Уверенности, что девушка в леопардовом манто заснула, у меня не было, а вот сам я чувствовал, что вот-вот засну. Капли дождя через открытое окно короткими очередями били мне в лицо, но и этот душ не взбадривал.

Шум, доносившийся с виллы, сделался похожим на ровный морской гул, я уже не различал голосов. Все смешалось, растворилось в безжалостном дурмане дремы. На часовне пробило полночь. Вздрогнув, я принялся отсчитывать последние секунды уходящего года. При счете двенадцать я вздохнул:

— Счастливого Нового года, Салли!