Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды

В ту ночь мы молча лежали рядом. Видимо, я уснул, потому что видел все тот же сон. А потом я вдруг проснулся и весь в поту помчался по лестнице. Меня разбудил звук набираемого телефонного номера. Она стояла у стойки в закусочной, полностью одетая, со шляпкой на голове, на полу, у ее ног, я заметил завязанную шляпную коробку. Я вырвал трубку у нее из руки, бросил на рычаг. Схватил Кору за плечи и толкнул к лестнице:

— Иди наверх! Иди наверх, или я тебя...

— Или ты меня?..

Зазвонил телефон, и я взял трубку:

— Слушаю.

— Такси вызывали?

— Ага. Ну да. Я вызывал такси, но я передумал. Вы мне не нужны.

— Ладно.

Когда я пришел наверх, она раздевалась. Мы снова легли в постель и снова долго лежали, не говоря ни слова.

Потом она начала:

— Ну, так что «или»?

— Что я могу тебе сделать? Дать тебе разок по физиономии, может быть. Может, еще что-то.

— Значит, еще что-то, да?

— На что ты намекаешь?

— Фрэнк, я знаю, что ты делал. Лежал здесь и думал, как меня убить.

— Я спал.

— Не лги мне, Фрэнк. Потому что я не хочу тебе лгать и должна кое-что сказать.

Я надолго задумался. Именно так все и было. Я лежал возле нее и ломал голову, как ее убить.

— Ну ладно. Я об этом думал.

— Я это знала.

— А ты лучше? Ты же хочешь продать меня Саккету? Это не то же самое?

— То же.

— Так что мы квиты. Мы снова квиты. Мы там, откуда начали.

— Не совсем.

— Ну нет, именно там.

Потом я немного сдал и положил голову ей на плечо:

— Все там же. Мы можем лгать друг другу что угодно, смеяться над этими деньгами и хвастать, как это чертовски здорово, но это ничего не меняет. Я хотел уехать с той женщиной, Кора. Мы собирались в Никарагуа ловить хищников. И если я не поехал, то только потому, что знал, что мне нужно вернуться. Мы связаны друг с другом, Кора. Мы думали, что достигли вершины горы, Кора. Но все не так. Эта гора лежит на нас, лежит на нас с той самой ночи.

— И ты вернулся только из-за этого?

— Нет. Есть только ты и я. Никого больше не существует. Я люблю тебя, Кора. Но когда в любовь приходит страх, любви конец. Она превращается в ненависть.

— Значит, ты меня ненавидишь?

— Я не знаю. Сейчас я говорю правду, первый раз в жизни. И ты должна это знать. И если я лежал здесь и думал, то именно потому. Теперь ты все знаешь.

— Я говорила, что мне нужно тебе кое-что сказать, Фрэнк.

— Так говори.

— У меня будет ребенок.

— Что?

— Я подозревала это еще до отъезда, а после того, как похоронила мать, у меня уже нет сомнений.

— Ну, не может быть. Не может быть. Иди ко мне. Дай я тебя поцелую.

— Нет. Прошу тебя. Я должна тебе сказать.

— Разве ты еще не все сказала?

— Не то, что хотела. Послушай меня внимательно, Фрэнк. Я думала об этом все время, что была там, и ждала, пока все кончится. Что все это для нас будет значить. Потому что мы с тобой погубили одну жизнь. А теперь вернем миру другую.

— Это точно.

— У меня в голове все перемешалось. Но теперь, когда я знаю об этой женщине, я начинаю кое-что понимать. Я не могла бы позвонить Саккету, Фрэнк. Не могла бы позвонить ему, потому что тогда мой ребенок мог бы однажды обнаружить, что я отправила его отца на виселицу.

— Ты уже собиралась к Саккету.

— Нет. Я просто хотела уехать.

Я спросил:

— И только поэтому ты не пошла к Саккету?

Она долго молчала, прежде чем ответила:

— Нет. Я люблю тебя, Фрэнк. Думаю, ты знаешь. Но возможно, если бы не это, я бы пошла к нему. Именно потому, что я тебя люблю.

— Она ничего для меня не значила, Кора. Я не говорил тебе, почему я так поступил. Хотел сбежать отсюда.

— Я это знала. Я все время это знала. Я знала, почему ты хотел увезти меня отсюда, и когда я называла тебя бродягой, я сама в это не верила. Нет, верила, но не это было причиной, почему ты рвался отсюда. Я люблю тебя за то, что ты такой бродяга. А ее я ненавидела за то, что она предала тебя только потому, что ты не рассказал ей кое-что, до чего ей не было никакого дела. А потом я хотела уничтожить тебя за это.

— А что теперь?

— Я пытаюсь тебе объяснить, Фрэнк. Именно это я пытаюсь объяснить. Я хотела уничтожить тебя, и все равно не смогла пойти к Саккету. Не потому, что ты за мной следил, — я бы как-нибудь смогла сбежать из дома и попасть к нему, — а потому, что я тебе сказала. Так что я избавилась от дьявола, Фрэнк. Знаю, что никогда не позвоню Саккету, потому что у меня были и возможность, и повод, и все равно я этого не сделала. Так что мой дьявол оставил меня. Но оставил ли он тебя?