Валентина Мельникова - Талисман Белой Волчицы

Матросы весело загоготали.

Цыгане, приплясывая и горланя, приблизились к сходням, и в это время на набережной показалась вишневая с золотыми вензелями карета. Цыгане расступились, а карета подкатила почти к самому краю причала, и из нее вышел крепкий темноволосый человек, в цилиндре и мягких сапогах.

Длинный сюртук его был распахнут, из-под него виднелась кумачовая косоворотка, подпоясанная шелковым кушаком с кистями. В руках он держал трость, которую по спирали обвивал золотой узор в виде причудливых, удерживающих друг друга за хвост змеек.

- Хозяин! - враз выдохнули матросы. Подтянувшись и выгнув грудь колесом, они приняли молодцеватый вид, точь-в-точь как у человека на набережной. Помахивая тростью, тот слегка вразвалочку прошелся вдоль причала, затем Оглянулся и оглушительно свистнул. Из открытых дверей кареты скользнула огромная полосатая кошка, в два прыжка догнала хозяина и принялась тереться головой о его колени.

Мужчина ласково потрепал ее за шею, подошел к сходням, взялся за веревочные поручни и весело выкрикнул:

- Яшка, песню! - и, ухватив тигрицу за ошейник, быстро взбежал на пароход. Цыгане грянули что-то разудалое и, сопровождая пение ударами бубнов и звуками скрипок, поднялись следом и скрылись на нижней палубе в каютах третьего класса...

Алексей прошел на среднюю палубу. Каюта у него была на двоих, но он откупил ее полностью, справедливо полагая, что чем меньше пассажиры парохода будут знать о его личной жизни, тем легче будет выполнить задание, которое поручил ему Тартищев...

***

- Но у него полнейшее алиби, - сказал устало Тартищев и отхлебнул остывший чай из стакана в серебряном подстаканнике. - Всю ночь они кутили в Кавказских кабинетах, ели шашлыки и пили кахетинское, да еще купали певиц в шампанском. Владелица русского хора это подтвердила. Она сама отвозила барышень на ужин по заказу вашего брата, Никодим Корнеевич. Ко всему прочему, в пятом часу утра, за полчаса до нападения на пароход, в одном из кабинетов случилась драка между близким приятелем вашего брата Драповым и актером Ферапонтовым. Михаил лично их разнимал, при этом многие из гуляющих присутствовали и утверждают, что после примирения он в компании тех же Драпова и Ферапонтова вернулся к себе в кабинет. Там его дожидались две певицы, с которыми они затянули "На Муромской дорожке", а через полчаса Михаил заказал в ресторане омаров и затолкал одного из них за шиворот Глафире Зазнобовой, - Тартищев прищурился и сверился с записями на листе белой бумаги, - да, затолкал ей за шиворот... Ваш брат сильно рассердился, когда Зазнобова отказалась петь перед его гостями в неглиже... - Он поднял глаза на Никодима Кретова, восседавшего перед ним в одном из кресел пароходной кают-компании. - Вот полный расклад похождений вашего младшего братца в ночь нападения на пароход "Амур".

- Получается, что сторож ошибся? - Кретов смерил Федора Михайловича мрачным взглядом.

- Выходит, ошибся, - подтвердил Тартищев и вздохнул. - Утро только занималось, туман, суматоха...

- Если б не туман, они бы черта с два к "Амуру" сунулись! - Кретов сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и опустил их на колени. Подплыли на лодке из-за острова и на пароход взобрались по якорной цепи... Он крякнул от досады. - Мои орлы растерялись только потому, что двое из них были в полицейской форме... Иначе пристрелили бы на месте.

- От чего ушли, к тому и приехали, - произнес удрученно Иван, успевший избавиться от грима и переодеться.

Темные круги под глазами и посеревшее лицо выдавали его с головой: несмотря на приказ Тартищева ехать домой и отоспаться как следует, Иван полдня мотался по городу, пока не собрал воедино доказательства непричастности Михаила Кретова к нападению на пароход. Хотя с большим удовольствием сделал бы обратное: его усердие привело к тому, что вновь вопросов оказалось больше, чем ответов. И Тартищев понимал, что дело зашло слишком далеко за рамки внутрисемейных раздоров и склок.

Вечером следующего дня Тартищев пригласил в свой кабинет на Тобольской Алексея и Ивана. Почти шесть часов провели они, обсуждая план действий, которые помогли бы обнаружить неизвестных злоумышленников, досаждающих Никодиму Кретову.

Полицмейстер отвел на все про все месяц сроку. Прежде он не был так суров, но взрыв петард в парке пожарного общества вызвал такой поток злословия и насмешек в адрес полиции, что Батьянов не выдержал, накричал на Тартищева и велел ему ежедневно докладывать о ходе дознания.