Андрей Дорогов - Неомаг

Максим постоял, разглядывая мощное тело гостя, обильно покрытое шрамами. Покачал головой, милиционер, капитан, как же держи карман шире, и пошел в ванную. С удовольствием принял душ, попеременно включая то нестерпимый кипяток, то поток ледяной воды. Давящая хмарь в голове потихоньку отступала. Почистив зубы, он полностью пришел в себя. Закрыв глаза, постоял, прислушиваясь к окружающему миру. Последствия маятника уходили, и он начал восстанавливать внутренние щиты.

В дверь ванной стукнули.

- Долго ты еще? - хрипло спросил капитан.

- Выхожу.

В дверь бочком протиснулся, Крюков, включил воду - Полотенце найдешь?

- Обижаешь начальник, - сказал Максим, хлопнув его по голому плечу.

- Ну и ладненько, - Иван задернул занавеску.

Максим стоял у открытого окна, тянул ледяную минералку, слушая как за стеной, плещется вода. Капитан вышел из ванной с полотенцем на жилистых бедрах. Взял протянутую бутылку, и, содрав зубами пробку жадно начал пить. Допив, крякнул.

Максим повернулся к нему. Они стояли напротив друг друга. Одного роста, широкоплечие, кряжистые, с длинными руками и ногами, с мускулистыми животами. Только торс Крюкова был покрыт короткими, похожими на коротко стриженый мех, волосами. Он понял, кого напоминал ему опер Крюков. Его самого.

- Ну что Максим, душевно вчера посидели?

- Хорошо, Иван, - он кивнул, чувствовал, разговор предстоит крепкий.

- Теперь и серьезно поговорить можно, да, Максим?

Он кивнул, можно, - От чего с хорошим человеком не поговорить?

- Ты ведь глупостей делать не будешь? Умный.

- Не тот возраст, что бы глупить.

Крюков поправил на бедрах махровое полотенце. Точно такое только желтое было повязано на талии Максима. Рассмеялся.

- Хороши же мы были бы, если бы махаться начали. - Пояснил он, глядя в глаза Максима, нашаривая на столе пачку, - будешь?

Максим покачал головой.

- Ну, как знаешь, - Крюков прикурил сигарету, подбросил пачку в ладони и перебросил ему ее.

Максим поймал и аккуратно положил на стол. Максим повернулся к нему спиной и поставил турку на огонь, - на тебя делать?

- Хороший варишь?

- Ни кто не жаловался.

- Тогда делай.

Максим спиной чувствовал, как слегка расслабился опер, - да ты, Иван, не напрягайся, рассказывай, за чем я вам понадобился.

- Кому это нам?

- Ты дурку не включай, еще скажи, что ты простым опером работаешь, - он помешивал в турке кофе, чутко в вслушиваясь в тишину у себя за спиной.

- Ладно, тебя не обманешь. Ни какой я не опер.

- И не Иван свет Петрович Крюков, да? - по кухне плыл терпкий аромат хорошего кофе.

- Не Крюков, но Иван Петрович.

Максим знал, гость говорит правду. Он ловко подхватил турку с огня и разлил по чашкам. Иван втянул ноздрями запах.

- Пахнет хорошо.

- Что я еще хорошо делаю? - он стоял, прислонившись спиной к мойке, чутко держа в руках крохотную чашку с чернильного цвета жидкостью.

- Акцию хорошо спланировал.

- Какую, акцию? - Максим по настоящему удивился.

Бывший капитан ткнул пальцем в потолок. Максим вздохнул, - Это была не акция, и уж тем более, я ее не планировал.

- А что это было? - Иван затушил окурок и, откинувшись на подоконник, поднес к губам чашку.

Максим нахмурился, - Ты не поймешь, Иван.

- А ты попробуй, я умный, пойму.

- Тут дело не в уме, долго рассказывать придется, чтобы, что-то понять.

- А я никуда не тороплюсь.

- Тогда, Иван, расскажи, что тебе уже известно.

Максим вздохнул, отпил кофе. Пауза затягивалась.

- Хорошо, - Иван, отпил кофе, неторопливо достал сигарету из пачки, долго раскуривал.

- Начнем с того, что никакой ты не Максим Александрович Лотов.

Максим жестом остановил его. Сходил в комнату принес пачку "Беламора". Тяжело опустился на табурет. Прикурил. Втянул в себя тяжелый дым, кивнул - продолжай.

- Твое настоящее имя Петр Викторович Свержин, сын крупного адвоката, муж дочери известного профессора.

Максим прикрыл глаза.

Воспоминания, которые, казалось, он давно похоронил, тяжелым мутным клубом всплыли в памяти. Ему сделалось дурно. Голос лже Крюкова потускнел, вытесненный событиями десятилетней давности.

- Ну что, Петро, готов в дорогу? - голос отца весело грохотнул в ухо.

Я поиграл мышцами, - всенепременно, батя.

- Зови своих, мы подъехали, - он отключился.

Под окнами, призывно бибикнула, "бэха" тестя.

- Олюня, бери Настюху, родители приехали.

- Уже бежим, - жена потерлась носом о мою щеку, сунула, капризничающую с утра дочку, в руки, - держи.