Сергей Михайлов - Наркодрянь

А она нежно щебетала ему что-то на ухо. И от этого щебета, от ласковых прикосновений мягких губ на Вито накатывалась новая волна чувств. Его "поршень" ожил, заволновался и, налившись упругой силой, расправился в чреве Алисы. И она притихла, застыла в предчувствии нового оргазма...

Гонцы с дурной вестью застали Вито рано утром на квартире Алисы О'Брайан совершенно обессиленным. Не лучше выглядела и сама Алиса.

Но, узнав о беде, постигшей братьев Морано, Вито совершенно забыл о приятной ломоте в пояснице и о всякой усталости. Уже в полдень он мчался на доклад к "отцу", имея на руках почти полную информацию. Увы, за этим "почти" стояло самое загадочное во всей одиссее братьев Морано.

Сами близнецы в свидетели не годились: Леон уже никому и никогда не смог бы дать показаний - его тело упокоилось в морге. Николло, с переломами позвоночника и основания черепа, тихо доходил в реанимации и, кажется, тоже отговорил свое. А главный виновник ночной драмы - русский десятник Жорж - исчез в неизвестном направлении, и люди Вито сбились с ног, пытаясь напасть хотя бы на ничтожный след его ботинка.

Таковы были неутешительные факты, с которыми Вито предстал перед "крестным отцом" - Джакомо Личем.

Лич только что принял морскую ванну в бассейне и теперь нежился в шезлонге под еетественным калифорнийским ультрафиолетом. Он неторопливо потягивал лимонный сок со льдом и наслаждался тишиной и покоем. Подогретая зеленая вода, пахнувшая йодом и хвоей, ласково плескалась у его ног, и на жирном лице Джакомо играли солнечные блики.

Вито он встретил, словно старого друга после долгой разлуки. Но при виде отеческой улыбки патрона душа Вито тихо упала в носки. За пятнадцать лет он в тонкостях изучил характер "отца".

Если бы Джакомо набросился на него с бранью и угрозами, то, значит, проступок Вито незначителен и шеф не особо зол. А когда Джакомо становился мягок и обходителен, словно домашний кот, то только держись - "отец" рассержен донельзя. И уж горе тому, кого Джакомо встречал словами:

- Здравствуй, здравствуй, дружок. Что это ты?

Совсем забыл старика? Ай-ай-ай... я так по тебе соскучился...

Эта фраза была равносильна смертному приговору. Слава Богу, в этот раз Лич хоть и встретил Вито чересчур ласково, но роковое приветствие не прозвучало.

Вито облобызал перстень на руке "отца" и приступил к правдивому изложению своих бед, но Джакомо они, казалось, нисколько не волновали. Вито так поразился полному безразличию шефа, что в конце концов сбился и сконфуженно умолк.

- Что же ты, дружок, - словно очнулся Лич, - продолжай...

- Простите... - пролепетал Вито. - Мне показалось, что вас это не интересует...

- Да? А ведь и вправду... Что это ты так разволновался? Поверь, все это такая ерунда, что не стоит тратить свои драгоценные нервы. Ну-ну...

успокойся...

- А... а... что не ерунда? - у Вито от удивления отвисла челюсть.

- Что? А вот я сейчас покажу тебе одно занятное письмецо, -Лич щелкнул в воздухе толстыми пальцами.

Тотчас перед ним предстал сухощавый, сосредоточенный секретарь Гарри Чинни. Он небрежно кивнул Вито и в почтительном поклоне раскрыл перед шефом тонкую папку в сафьяновом переплете.

Лич двумя пальцами, брезгливо, за уголок, извлек из папки листок с отпечатанным на принтере текстом и протянул его Вито.

Первое, что бросилось в глаза Профаччи, это странная монограмма: буква "R", увенчанная золотой короной. Подписи под письмом не было.

Что означала монограмма, Вито не понял. Он быстро пробежал глазами текст, ахнул и, цепляясь за каждую буковку, прочитал письмо еще раз.

Лицо его при этом меняло цвета, словно кожа хамелеона. Вначале оно побледнело, затем позеленело и, наконец, расплылось багровыми пятнами.

Вито дошел до последней строчки и... рухнул на колени. Он пополз к шефу, лопоча дрожащими губами:

- Отец... господин... я... я... пятнадцать лет... и ни разу... ни разу... - Профаччи зарыдал.

- Ну что ты так расстроился, дружок, - попытался утешить его Лич, и жирные губы его сложились в некое подобие улыбки. - Я тебе верю.

Только постарайся объяснить, откуда эти наглецы узнали о яхте? Ведь нашего разговора никто не слышал. Только ты и я. Даже Гарри не знал. Получается, сынок, ты единственный, кто мог сделать такую пакость. Вот и объясни: зачем и кому ты передал сведения о товаре?

- Но я не передавал... я не знаю, - отчаянно заскулил Вито, размазывая по лицу слезы.

- И я не знаю, - задумчиво прищурился Лич.

По правде говоря, он и сам не верил в предательство Вито. Очень уж высока была цена такого предательства, а преданность Вито не раз проверялась и была сродни собачьей. Что-то не укладывалось...